13 сентября советские дипломаты в Каунасе сообщали в Москву о стремлении Германии подтолкнуть Литву к занятию Вильно, указывая, что хотя официальные литовские власти открещиваются от подобных мер, «они не против были бы использовать их для разрешения своего исторического спора с Польшей, но их удерживает от этого уверенность, что на западном фронте будет бита Германия, а не Англия с Францией. А раз так, то они считают большим риском для себя пользоваться плодами германских побед в Польше, так как будущие победители, в том числе и восстановленная Польша, неизбежно вспомнили бы тогда измену Литвы и постарались бы ее раздавить. Некоторые же, даже независимо от исхода войны, не хотят получать Вильно из рук немцев, говоря, что Берлин потребует за этот подарок беспрекословного подчинения его указаниям». Таким образом, литовские власти не собирались вмешиваться в германо-польский конфликт, опасаясь как бы «немцы насильно не предложили им Вильно, и спрашивают, как будет смотреть на это Советский Союз, если мы не будем поддаваться на провокацию немцев». Сообщая об экономических проблемах Литвы, советский временный поверенный в делах в Каунасе запрашивал, как следует реагировать на возможное обращение литовской стороны относительно расширения экономических контактов с СССР
[91]. 13 сентября исполняющий обязанности министра иностранных дел Литвы К. Бизаускас направил своим посланникам за границей памятную записку, в которой напоминал о необходимости продолжать сбор информации с целью выяснения скрытых аспектов советско-германского соглашения и политики Москвы в Прибалтике. В беседах с советскими дипломатами следовало напоминать о традиционно хороших отношениях двух стран, о роли СССР в деле сохранения мира в Прибалтике и «просить о наибольшем благоприятствовании при получении у них жизненно важного для нас сырья и товаров»
[92].
Оценивая настроения литовского населения, советский военный атташе в Литве майор И.М. Коротких 13 сентября в своем докладе в Москву отмечал, что «рабочие круги оценивают положение так: если Сталин пошел на заключение пакта с Гитлером, то это не простое дело, а это есть какая-то дальняя политика, где интересы рабочих, наверное, учтены. Далее они заявляют, что Сталин обманул и Гитлера, и Чемберлена. Если Сталин договорился с Гитлером о присоединении Прибалтики, то мы от этого выигрываем, т. к. станем советскими людьми. Если СССР будет драться с Польшей, то он не обойдется без Прибалтики, он должен будет оккупировать, и мы снова выигрываем бу[де]м в СССР. Среди рабочего класса вера в могущество Советского Союза, вера в мудрость нашего правительства и тов. Сталина очень и очень велика. По признанию интеллигентной среды писателей, профессуры и др., которые говорят, что настроение крестьянства очень просоветское и, во всяком случае, не пролитовское с существующим строем. Это положение объясняется безвыходным положением, в котором находится крестьянство. Однажды я был в одном имении, и, когда садился в машину, подошел управляющий имения, вернее, человек, присматривающий за имением за кусок хлеба, и заявляет, видно было, от души, когда же придет сюда советская власть? Тогда бы мы показали нашим Сметонам и другим, как надо жить. С этими просоветскими настроениями ведет усиленную борьбу мин[истр] внутр[енних] дел Скучас (бывший ВАТ Литвы в СССР)»
[93].
13 сентября германский посланник в Каунасе Э. Цехлин доложил в Берлин о беседе с командующим литовской армией генералом С. Раштикисом, которая показала, что хотя Литва и заинтересована в возвращении Вильно, но в настоящее время не может ни при каких обстоятельствах нарушить свой нейтралитет, поскольку находится под серьезным давлением Англии и Франции. Кроме того, по мнению германского дипломата, Советский Союз влияет на Литву в том же направлении
[94]. На следующий день Цехлин сообщил о беседе с литовским премьер-министром, который также заявил, что Литва не может нарушить свой нейтралитет, какие-либо вооруженные действия с ее стороны исключаются, поскольку она надеется на то, что Виленский вопрос будет решен в положительном для нее смысле на будущей мирной конференции
[95]. 14 сентября в беседе с советским полпредом в Берлине литовский посланник поддержал идею о необходимости налаживания более тесных литовско-советских экономических отношений и вновь заявил о необходимости присоединить к Литве Виленскую область для создания общей границы с СССР
[96]. 15 сентября Литва обратилась к СССР с просьбой об экономической помощи
[97].
Учитывая позицию Литвы, И. фон Риббентроп в 14 часов 16 сентября дал указание Э. Цехлину более не затрагивать в беседах с литовцами Виленскую проблему
[98]. В тот же день в 18 часов В.М. Молотов сообщил германскому послу в Москве Ф. фон дер Шуленбургу о скором вступлении Красной армии в Западную Белоруссию и Западную Украину и просил «срочно запросить разъяснения, что станет с Вильно. Советское правительство очень хочет избежать столкновения с Литвой и поэтому хотело бы знать, достигнута ли какая-либо договоренность с Литвой относительно района Вильно и кто, в частности, должен оккупировать город»
[99]. 17 сентября литовский посланник в Берлине был вызван к главе политического департамента германского МИДа Э. Вёрману, который выразил недоумение по поводу распространения литовскими дипломатами на Западе слухах о якобы давлении Германии на Литву с целью принудить ее к захвату Вильно
[100].
17 сентября Советский Союз вручил всем государствам, состоявшим с ним в дипломатических отношениях, в том числе и прибалтийским, ноту, в которой подчеркивалось, что «в отношениях с ними СССР будет проводить политику нейтралитета»
[101]. В ответ на эту советскую ноту Литва сообщила, что «в связи с переходом польской границы Красной Армией, литовское правительство приняло решение о проведении частичной мобилизации», которая необходима «в целях охраны границы от возможного нарушения ее польскими войсками и беженцами. Граница уже закрыта, и охрана ее передана военным властям»
[102]. В 13 часов 17 сентября литовский посланник в Москве сообщил заместителю наркома внешней торговли СССР о желании Каунаса расширить закупки таких советских товаров как ГСМ, уголь, антрацит, хлопок, железо, чугун и цемент. Его советский собеседник в целом одобрил эту идею, но указал, что этот вопрос следует обдумать и обсуждать после того, как будут сделаны более конкретные литовские предложения
[103]. 18 сентября советское полпредство в Каунасе посетили профессор В. Креве-Мицкявичус и журналист Ю. Палецкис, являвшиеся соответственно председателем и членом Правления Общества по ознакомлению с культурой народов СССР, и выразили свое сочувствие «не только приближению советского влияния, но и прямому вторжению его в Литву. Им хотелось бы оказать этому свою посильную помощь. Поэтому они просят ориентировать их в смысле поведения. Прежде всего им нужно знать – пойдут ли части Красной Армии на Вильно и дальше – в Литву. Им это необходимо знать для того, чтобы начать встречную работу (подготовка почвы для вступления Красной Армии и т. д.)». Естественно, Н.Г. Поздняков «ответил, что планы нашего командования в отношении Вильно мне не известны, а что касается Литвы, то мне кажется, что сделанное т. Молотовым заявление о нейтралитете в отношении ее отвечает на их вопрос со всей ясностью и определенностью»
[104].
