12 июля Шуленбург сообщил Молотову, что «Германия намерена репатриировать немцев из Литвы, о чем собирается сделать предложение Литве в случае принципиального согласия на это СССР. Однако германское правительство не намерено эвакуировать немцев из той области Литвы, относительно которой сделана оговорка в протоколе от 28 сентября 1939 года, и напоминает нам о своем праве предъявить требование на нее и определить время ее занятия Германией». Его советский собеседник «отметил, что Германия еще осенью сама заявила, что вопрос об этой области Литвы «брошен под стол», то есть можно было тогда понять Шуленбурга, что этот вопрос не интересует больше Германию. Шуленбург, однако, настаивал на своем, и мы договорились вернуться к этому вопросу»
[1940]. В тот же день советский полпред в Берлине А.А. Шкварцев беседовал с руководителем бюро Риббентропа П. Клейстом, который заявил, что в разговоре с ним министр иностранных дел затронул вопросы о Прибалтике, отметив, что «эти дела совершенно не касаются Германии, так как они протекают в сфере советских интересов, установленной Германией в согласии с СССР». Однако, вероятно, экономические вопросы, связанные с Прибалтикой, «будут поставлены Германией перед СССР»
[1941].
13 июля Молотов заявил Шуленбургу, что притязания Германии на полосу литовской территории и обязательство СССР уступить ее остаются в силе, но, учитывая теперешнюю ситуацию, это было бы затруднительно. Поэтому Сталин и Молотов «просят германское правительство обсудить, не может ли оно найти возможность отказаться от этого небольшого куска территории Литвы»
[1942]. Передавая в Берлин эту просьбу, Шуленбург предлагал использовать ее для реализации германских экономических и финансовых требований к государствам Прибалтики
[1943]. 17 июля в беседе с германским послом Молотов вновь повторил свою просьбу, аргументировав ее сведениями о национальном составе населения этой литовской территории и отметив, что «разрешение этого вопроса в территориальном смысле является более важным для Литвы, чем для Советского Союза». Со своей стороны Шуленбург передал советской стороне меморандум германского правительства, в котором отмечалось, что «Германия не имеет намерения вмешиваться в политические дела прибалтийских государств», но уверена, что «правительство СССР учтет и обеспечит германские экономические интересы в этих государствах». Свои имущественные интересы в Прибалтике германская сторона определяла в 160–180 млн марок и, кроме того, надеялась до конца текущего года получить оттуда товаров на сумму в 180–200 млн марок. Берлин предлагал «найти способ для более быстрого разрешения вопроса» об имущественных претензиях переселенцев, которые могли бы покрываться товарными поставками из СССР, и выражал готовность к переговорам по этим вопросам. Молотов обещал рассмотреть поднятые Германией вопросы
[1944].
19 июля, выступая в рейхстаге, А. Гитлер заявил, что после того, как четкое разграничение обоюдных сфер интересов позволило по-новому урегулировать германо-советские отношения, «ни Германия, ни СССР не сделали ни одного шага, который бы выходил за пределы их сфер интересов»
[1945]. В тот же день советская сторона подготовила проект заявлений от имени Эстонии, Латвии и Литвы о сохранении торговых отношений с Германией
[1946]. 27 июля Германия потребовала от Литвы не применять законы о национализации к местным немцам. В тот же день в 22.30 советский полпред в Каунасе Н.Г. Поздняков получил из Москвы указание посоветовать литовскому МИД дать ответ, что ввиду предстоящего переселения немцев из Литвы в Германию решено сделать исключение для немцев и приостановить действие законов о национализации с тем, чтобы все вопросы, касающиеся переселяющихся в Германию немцев были урегулированы между Москвой и Берлином
[1947]. Соответственно 29 июля Молотов заверил Шуленбурга, что будут учтены интересы проживающих в Прибалтике немцев, к их собственности не будет применяться закон о национализации. Кроме того, Молотов сообщил, что «Советский Союз в общем берет на себя ответственность за Прибалтийские страны, поскольку они в недалеком будущем войдут в СССР», и просил все вопросы, интересующие Германию в Прибалтике, обсуждать в Москве
[1948].
31 июля Шуленбург в беседе с Молотовым «поставил вопрос о возможности для советского правительства взять на себя обязательство по охране германских торговых интересов в прибалтийских странах и вручил памятную записку по этому вопросу», в которой еще раз подчеркивалась важность для Берлина его экономических связей с государствами Прибалтики, поскольку получение прибалтийских товаров на основе заключенных Германией экономических договоров с ними представляет «в настоящее время жизненную необходимость. Германское правительство считало бы наилучшим выходом из положения признание Правительством СССР вышеупомянутых экономических договоров, а также дополнительных к ним соглашений и взятие на себя обязательств к их выполнению». Согласно этим договорам, предусматривающим только контингенты-минимум, были установлены торговые обороты с Литвой на 60 млн, с Латвией на 78 млн, а с Эстонией на 40 млн германских марок. С учетом же торговли между странами Прибалтики и протекторатом Богемия и Моравия «общая стоимость германского ввоза из прибалтийских стран по ценам и в течение 1940 года составит по крайней мере 200 милл[ионов] герм[анских] марок». Германская сторона выражала готовность начать переговоры по этим вопросам. На это «Молотов ответил, что советское правительство берет на себя ответственность и в этом вопросе, о чем он уже сказал в предыдущей беседе. Соответственно этому возникшие вопросы будут рассмотрены в ближайшее время и разрешены по возможности в благоприятном для Германии смысле»
[1949].
Со своей стороны СССР 5 августа просил Германию дать возможность 12 эстонским и 1 латвийскому пароходам, задержанным немцами в контролируемых ими портах, вернуться в Эстонскую и Латвийскую ССР. Однако Берлин ссылался на то, что эти пароходы задержаны в связи с перевозкой контрабанды для Англии
[1950]. 6 августа германская сторона указала на неприемлемую для нее антифашистскую по содержанию статью в латвийской газете. На поступившем из Берлина сообщении об этом Молотов наложил резолюцию: «Тов. Вышинскому: Скажите латышам (ЦК), что нельзя этого допускать впредь. Держаться надо по “Правде”»
[1951]. 14 августа Германии было сообщено, что данная статья появилась в прессе в результате «недоразумения»
[1952].
