Кроме того, властям стран Прибалтики приходилось учитывать постепенный рост недовольства собственного населения сложившейся экономической и политической ситуацией и активизацию левых политических движений, ориентирующихся на СССР. Так, 3 марта ЦК Коммунистической партии Латвии принял резолюцию «О едином фронте рабочего класса», в которой, в частности указывалось:
«8) В Латвии ближайшей задачей рабочего движения является объединение всех антифашистских сил и свержение фашистской диктатуры, установление после этого подлинно демократического строя и предоставление всему народу возможности самому решить, как он желает в дальнейшем строить политическую и хозяйственную жизнь Латвии.
9) Движущей силой антифашистского движения являются рабочий класс и трудовое крестьянство. Поэтому чем более единой и организованной будет эта сила, тем быстрее будет достигнуто свержение фашистской диктатуры. Для этого в первую очередь нужно добиться эффективного единого фронта в самом рабочем классе, в трудовом крестьянстве. Такого эффективного единого фронта рабочего класса можно добиться только при условии, если удастся достигнуть договоренности по некоторым важным вопросам между отдельными направлениями рабочего движения». КПЛ выражала готовность создать единый фронт рабочего класса со всеми организациями и группами в рабочем движении и народный фронт с демократическими группами, которые готовы «бороться за прекращение этой войны, обратив ее против самой буржуазии, нанеся поражение буржуазии в революционной борьбе и свергнув капиталистический строй»
[744].
23 марта Секретариат ИККИ принял резолюцию «О задачах КП Литвы», согласно которой главной задачей компартии являлась необходимость «развернуть массовую борьбу против всех антисоветских элементов в стране, бороться с любым саботажем советско-литовского договора, энергично выступать против скрытой антисоветской пропаганды реакционных элементов и добиваться осознания самыми широкими массами того, что только теснейшая дружба с Советским Союзом может обеспечить независимость страны и счастливое будущее литовского народа». Следовало бороться за легализацию профсоюзов, равноправие граждан всех национальностей и созыв Национального собрания, избранного на основе всеобщего и тайного избирательного права. Все это следовало осуществлять на базе широкого движения Народного фронта, привлекая к нему те политические силы и элементы, которые выступают за тесное сотрудничество с СССР
[745].
Несколько позднее в специальном номере нелегальной газеты Коммунистической партии Эстонии «Коммунист» было опубликовано воззвание «Ко всему эстонскому народу», в котором излагались основные решения состоявшейся в Таллине в ночь на 1 апреля нелегальной Апрельской конференции КПЭ
[746]. В нем в частности отмечалось: «Нашей ближайшей политической задачей является завоевание политических свобод, то есть свободы слова, печати, собраний, союзов, выборов. Народ должен завоевать право свободно обсуждать вопросы, касающиеся его жизни как устно, так и в печати, свободно создавать свои организации и свободно выбирать своих представителей как в государственные, так и в органы местного самоуправления. […]
Демократия не должна быть такой, при которой махинаторы и грабители народа господствуют над народом, а такой, при которой трудовой народ сам, по своей воле, создает для себя лучшие условия жизни. Это должна быть Эстонская демократическая народная республика. Осуществимо ли это? Да. Вторая империалистическая война расколола крупнейшие империалистические государства на два лагеря, и в борьбе против своих трудящихся на помощь диктатуре Пятса – Лайдонера – Улуотса не прибудут больше ни английские танки, ни немецкие штыки, ни финские ножи, как 20 лет назад. В силу этого обстоятельства настроение нашей буржуазии резко упало. С точки зрения внутриполитического положения, экономические трудности, сопутствующие империалистической войне, невиданно обостряют классовые противоречия и вызывают все растущий протест народных масс против правительства грабителей и спекулянтов.
Задача нашей партии – своей разъяснительной работой углублять этот протест и придавать ему организованную политическую форму. Для этого мы должны организовывать трудовой народ на борьбу за свои ближайшие экономические и политические требования, что неизбежно приведет их к борьбе против диктатуры Пятса – Лайдонера – Улуотса»
[747].
В этих условиях руководство стран Прибалтики было вынуждено выжидать дальнейшего развития событий в Европе, не отказываясь заранее от использования любой возможности для получения поддержки против Москвы. Естественно, подобные настроения приходилось держать в строгой тайне от Советского Союза. Видимо, в немалой степени подобный поворот в настроениях правящих прибалтийских элит был связан с итогами советско-финляндской войны, завершившейся установлением новой границы между СССР и Финляндией в соответствии с подписанным 12 марта мирным договором. Естественно, советские дипломаты в Прибалтике отслеживали реакцию стран аккредитации на заключение советско-финляндского мирного договора. Так, 19 марта советское полпредство в Литве отмечало, что хотя официально литовские власти поздравили советских дипломатов с мирным договором, «но укрепление позиций СССР, в частности, в Прибалтике, и очередной провал англо-французских авантюристов, являющихся козырной картой лит[овского] пра[вительства] в закулисной игре против СССР, переживаются буржуазными кругами Литвы очень болезненно. «Радоваться нечему. Советско-финский договор усиливает СССР и Германию, но наше положение ухудшает», – так заявил ГИРЕ личный секретарь СМЕТОНЫ – МЕРКЯЛИС. Расчеты на «освобождение» Литвы от сов[етских] войск в связи с возможными осложнениями для СССР на Севере и Юге провалились и им приходится лишь мечтать о примирении на Западе под знаком сохранения англо-французского господства, чтобы этого добиться»
[748].
Впрочем, подобные доклады советских дипломатов не сказывались на нормальном развитии отношений Москвы и Каунаса. 20 марта Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить ВОКС открыть 27 марта 1940 г. в Москве выставку литовской книги»
[749]. Соответственно, 27 марта в Государственном музее нового западного искусства открылась выставка, на которой было представлено около 1 тыс. экспонатов, отражавших все основные направления книгоиздания в Литве от художественной до научной литературы. На открытии выставки присутствовали дипломаты Литвы, Латвии и Эстонии, сотрудники НКИД, ВОКС и НКПроса РСФСР
[750]. Выставка литовской книги в Москве привлекла большое внимание советской общественности и «получила положительную и высокую оценку». По мнению литовской прессы, это свидетельствовало о том, что выставка была воспринята как очередная «демонстрация литовско-советского культурного сотрудничества»
[751].
