– Вы не вовремя поставили «Три сестры». Чехов расслабляет. А сейчас такое время, когда люди должны верить в свои силы.
– Это прекрасный спектакль!
– Тем более, – сказал Сталин.
Потом спросил о «Гамлете», который театр в это время репетировал. Я стал рассказывать о замысле нашего спектакля. Сталин внимательно слушал, иногда задавал вопросы, требующие точного, недвусмысленного ответа. Время от времени он чуть подымал руку, и напротив нас раздвигалась часть стены, выходил человек, неся на подносе дне рюмки с коньяком: маленькую для Сталина, довольно большую – для меня. Сталин предлагал мне выпить и выпивал сам. Через некоторое время я заметил военного, появившегося у меня за спиной. Я понимал, что засиделся рядом со Сталиным. Но что он хочет, этот военный? Чтобы я прервал разговор и, извинившись, ушел? Вдруг военный больно нажал мне на плечо. Я рефлекторно хлопнул его по руке.
– В чем дело? – повернувшись к военному, спросил Сталин. – Мы вам мешаем? Того как ветром сдуло.
Заканчивая разговор, Сталин спросил:
– Ваш Гамлет – сильный человек?
– Да.
– Это хорошо, потому что слабых бьют, – сказал Сталин.
Я посмотрел на часы: семь утра.
– Отчего вы забеспокоились?
– Что думает моя жена. Ушел на прием в семь вечера, а сейчас…
– Как зовут вашу жену?
– Евгения Казимировна.
– Передайте Евгении Казимировне привет от товарища Сталина.
Сталин поднялся и подвел меня к большой группе гостей. Предложил тост за актеров.
Неожиданно спросил:
– А почему вы не в партии, товарищ Ливанов?
– Товарищ Сталин, я очень люблю свои недостатки.
Несколько секунд напряженной тишины, и Сталин расхохотался. Все потянулись к нему чокаться.
В это же утро я позвонил Леонтьеву – директору Большого театра. Он ведал в Кремле концертами.
– Знаешь…
– Я буду в Кремле сегодня. Постараюсь узнать. Позвони мне в четыре часа.
– …Боря, не волнуйся! Товарищ Сталин сказал: приятно было поговорить с мыслящим артистом.
Начались звонки из газет:
– Борис Николаевич, вы долго разговаривали с товарищем Сталиным. Дайте интервью.
– Обратитесь к товарищу Сталину. Если он согласен – дам.
Второй раз не перезванивали»
[21].
В. Б. Ливанов
Юмор Бориса Ливанова
Шутки, остроумные замечания и определения моего отца, прославленного артиста и режиссера Московского Художественного академического театра моментально становились достоянием городского фольклора. Благодаря своей афористичности со временем некоторые утрачивали авторство, воспринимались как народные.
В последнее время объявились пошляки, охочие приписывать Борису Ливанову остроты, которые он никогда не произносил, в ситуациях, в которых никогда не бывал.
Поэтому-то я и решил, дорогие читатели, познакомить вас с подлинно ливановским юмором.
Старый знакомый Ливанова при встрече:
– Борис, посмотри, какую дурацкую, уродливую трость мне подарили!
– Ты так думаешь? А, по-моему, она тебе очень к лицу.
Один драматург принес Ливанову свою пьесу о Курчатове.
Борис Николаевич прочел пьесу и, встретившись с автором, сделал ему ряд конкретных замечаний и предложений по доработке, без которой, по мнению Ливанова, пьеса была не готова для сценического воплощения. Тем более что драматург хотел, чтобы Ливанов пьесу ставил и сам играл роль Курчатова.
Вместо продолжения работы драматург отправил свое произведение на закрытый конкурс Министерства культуры, где получил первую премию.
После этого позвонил Ливанову:
– Борис Николаевич, вы будете ставить мою пьесу?
– А вы ее доработали?
– Нет. А вы разве не знаете мнение Министерства культуры?
– Знаю, – ответил Ливанов. – Но я могу поставить пьесу, а мнение я поставить не могу.
Ливанов требует от актера, чтобы тот точно выполнил его режиссерское задание. Актер пробует раз, другой, третий.
– Борис Николаевич, я не могу это сыграть. Я еще молодой актер. Мне 28 лет.
– В твоем возрасте лошади уже дохнут!
Идет генеральный прогон спектакля «Егор Булычов», актеры в гриме и костюмах. Внезапно Настасья Платоновна Зуева, исполняющая роль Знахарки, прерывает сцену, подходит к рампе и спрашивает, обращаясь к Ливанову-режиссеру, в темный зрительный зал:
– Боречка, я забыла, какая у меня здесь «сверхзадача»?
– Какая «сверхзадача», Настя! – простонал в ответ Ливанов. – Билеты уже продают!!!
Театральный критик, выступая на юбилее артиста Юрия Леонидова, называл его роли «полотнами».
– Когда наш юбиляр создавал это полотно… А в этом, сотворенном им полотне… и т. д.
После выступления критика Ливанов сказал юбиляру:
– Юра, я думал, что ты – артист. А ты, оказывается, полотняный завод.
Один молодой актер на гастролях театра отмечал свой день рождения, который завершился пьяным дебошем в гостинице, где проживала труппа.
На следующий день почтенный мхатовец старец М. Кедров выговаривал провинившемуся:
– Не понимаю, зачем надо было пить водку? Ведь можно было отметить свой день рождения лимонадом.
– Ну, тогда это был бы твой день рождения! – заметил Ливанов.
После войны Алла Тарасова, прославившаяся в роли Анны Карениной, оставила своего мужа И. М. Москвина и стала женой героического летного генерала Пронина. Пронин был крепыш среднего роста, очень широкоплечий, почти квадратный, с ничем не примечательными чертами лица.
