«Теперь меня будут мучить неведомым, – решил Поль. – Так сказать, давить психологически, ломать морально перед беседой. Интересно с кем? И как долго будут „ломать“? Наверное, часа два… может, три… Больше я всё равно в таком положении не выдержу…»
Ошибся. Шум шагов раздался уже через несколько шагов. Затем даже сквозь тёмную ткань мешка стало понятно, что включили яркий свет. А там и голос того самого конвоира, любителя ачи, раздался:
– Доставлен, как ты и приказала. Это его пояс с пистолетами и ножами. Дальше ничего не обыскивали.
– Хорошо! – послышался очень хорошо знакомый, полный леденящей ярости голос дэмы. – Снимайте мешок и приступайте к дальнейшему обыску.
Тотчас мешок был снят с головы парня, а четыре руки зашарили по телу, выгребая всё и складывая на вместительный стол перед пленником. Когда он проморгался, то рассмотрел восседающую в удобном кресле Кобру. Выглядела она эффектно и прекрасно, да ещё в шикарном платье, в котором не стыдно на любой бал заявиться. А вот взгляды бросала на а'перва злобные, недобрые, не сулящие ничего хорошего.
Тем не менее Труммер отыскал в себе силы и наглость, чтобы почтительно склонить голову и промычать нечто приветственное. Причём и в самом деле пытался сказать: «Рад вас видеть в добром здравии!» Получилось, конечно, скорей гротескно, чем уважительно. Если не сказать, издевательски. Наверное, по этой причине дэма вскочила на ноги, окинула взглядом солидную горку тубусов-завязок со златыми, шевельнула рукой пакетики с алпи и вконец рассвирепела:
– Тварь! Ты кого осмелился обманывать?! – затем подскочила к парню и хлёстко нанесла ему с десяток пощёчин. При этом ещё и весьма плохие слова выкрикивала ну совсем непристойного характера. Настолько непристойного и неуместного, что отпрянувшие в сторону конвоиры попытались сделать вид, что их тут вообще не существует. Потому что подобное даже им показалось диким и неправдоподобным. Дэма! Лично! Своей ладошкой! Лупит пленника! Обзывая его козлом, животным и прочими, ещё худшими, более оскорбительными синонимами.
Мало того, любой человек, а уж тем более работающий с ней бок о бок (как данные порученцы), знает, что способна сотворить властелина. Например, может без касания руки, а может и касанием – проломить стену. А уж если под такой удар попадает чья-то голова, то лишь кровавые капли разлетятся по стенам, а обезглавленное тело осядет на пол, фонтанируя кровью из оторванной шеи. Но если голова не отлетает? Значит, сила идёт тщательно дозированная, скорей всего показательная. Этакая строгость чисто унижающего характера, а не наказующего.
Но и этих пощёчин хватило, чтобы разбить парню нос. Потекла кровь, а с заклеенным ртом в таком случае можно и задохнуться. А ведь пленник так и не начал ещё оправдываться, что дэму наверняка остановило. Резко успокоившись, она вернулась в кресло, приказав порученцам по специальным вопросам:
– Отклейте ему рот, хочу послушать, как эта тварь попытается оправдаться!
Рот отклеили, Поль чуток отдышался. Нос ему один из конвоиров попросту заткнул салфеткой, так что пришлось гундосить, а не толком разговаривать:
– Прежде чем оправдываться, осмелюсь спросить: в чём меня обвиняют?
– Редкостный нахал! – заявила Азнара Ревельдайна. – Это ты должен скороговоркой перечислять все свои прегрешения, а не стараться выяснить свою конкретную вину. Рассказывай!
И для усиления своего приказа ещё и болью ударила, пронзающей всё сознание словно молнией. При этом и вплотную стоящему порученцу досталось. Он уронил салфетку, покачнулся в сторону, а потом и присел со стоном под стеной. Другой, стоя в стороне, даже не пошевелился, только глаза закрыл в испуге. Кажется, оба любителя оргий хорошо понимали, что под горячую руку и им может крайне не поздоровиться. Тем более что их опекунша присматривалась не к ним, а к подвешенному пленнику. А тот, с некоторым трудом разжав судорожно сжатые челюсти, пробормотал:
– Представить себе не могу, в чём бы я смог тебя обмануть… Всё, что я сделал в последние дни, как бы наших дел и договорённостей не касается…
– Ага! Значит, всё-таки грешил? И готов мне сознаться в обмане?
– Да нет никакого обмана! Обычные житейские истории… Там кого-то пристрелил, там что-то продал…
– Вот! Уже ближе к теме, – поощрила дэма кивком. – Что продал, за сколько и зачем?
– Да ответы простейшие… – Поль попытался вытереть кровь из носа о рукав поднятой руки. – Кроме первого. Деньги – вон они, на столе. Зачем? Для обеспечения нормального проживания сестры и прочих близких.
– М-да? А тебе известно, что за такие деньги в Диких землях можно прожить несколько десятков лет в роскоши и достатке?
– Как не знать! Поговорку о ста злáтых даже дети знают.
В самом деле, в любом секторе знали и твёрдо верили, что на дальних окраинах Диких земель всё продавалось за бесценок. И утверждалось: «Можно там за сотню злáтых царства два купить богатых».
– Поэтому ты решил проверить действенность детской поговорки? – В тоне появилось многозначительное ехидство.
– С какой стати? – изумился парень. После чего, несмотря на своё незавидное положение, даже попытался хохотнуть: – Никогда в цари не рвался! Да и силой бы меня никто не заставил.
– Зачем тогда тебе столько денег, как не для намерений сбежать от меня за Большую стену? – наконец-то прозвучало самое главное обвинение. Но услышав его, Труммер почувствовал великое облегчение. Всё, что сейчас с ним творилось, – это огромное недоразумение, следствие чьей-то ошибки или неверно сделанных выводов. О чём и попытался сбивчиво дать пояснения:
– Глупости это, честное слово! Кто же в своём уме побежит в Дикие земли?! И какой дурак тебе такую напраслину на меня возвёл? Да я ни единой мыслью о таком не думал! Правильнее сказать, и додуматься бы не смог при всём желании! И ты сейчас прекрасно видишь, что я говорю правду.
– То есть ты не собирался с этой девкой сбежать от меня и от возложенной на вас миссии?
– Ни в коем случае! – торжественно поклялся парень.
– Странно… – с сомнением в тоне продолжила дэма. – Почему же она утверждает, что ты её предал, унизил, растоптал и готов меня предать, убегая, куда глаза глядят?
Поль хмыкнул, всем видом показывая, что и тут какое-то недоразумение. Но тут же вспомнил все сложности сложившегося треугольника, странный разговор в спальне Галлиарды и запоздало скривился, сдерживая непроизвольный стон досады. А так как молчание можно было расценить по-разному, постарался как можно подробнее объяснить ситуацию:
– Там всё не так просто, и скорей всего Аза попросту пытается мне отомстить за не совсем верное поведение. Так уж получилось, что у меня к ней проснулось довольно горячее чувство, скорей всего взаимное. Ну и мы успели довольно близко сойтись с ней ночью. Мне даже показалось, что это именно та женщина, с которой я готов навечно связать свою жизнь…
Он замолк, сам обдумывая свои несколько странные, но всё-таки вырвавшиеся вслух слова. Но Кобра не дала паузе затянуться, явно заинтересованная в подробностях:
