«Покатили». Слово, традиционно произносимое вслух. Мгновенное напряжение во всех мышцах тела, вдавленного в обитый негорючей тканью поролон пилотского кресла. Сладкий момент отрыва от поверхности земли, косо уходящей вниз и в сторону. Удовлетворенное уханье сзади: не сдержался кто-то из десантников. И не обернуться, чтобы улыбнуться глаза в глаза, потому что три других машины звена поднимаются совсем рядом, и дистанцию нужно оценивать непрерывно, та способна фатально измениться за секунду, после одного неверного или неосторожного движения.
Мягкое движение руки, добавляющей обороты двигателям. Звук, несущий острое наслаждение. Говорят, в дорогих автомобилях звук двигателя подбирают и настраивают дизайнеры. Шерил понятия не имела, правда это или очередная рекламная красивость. Оклад содержания капитана ВВС США не позволял ей рассчитывать на земле на что-то дороже пары десятков тысяч долларов. Но зато здесь каждому движению ее рук повинуется смертоносная машина стоимостью в миллионы. А каждому ее слову – экипажи еще трех таких же.
– Лиса-3, выходите вперед, пора.
– Лиса-3, принял, я иду.
Прикрывающая пара синхронно закладывает пологий, мягкий вираж и увеличивает скорость. Да, эти ребята знают свое дело. Хочется надеяться, что это видно не только ей, а любому наблюдателю с земли. Любому стрелку.
– Лиса-2, не прижимайся.
– Виноват…
Ни одного пошлого намека, даже интонацией. Лейтенант Сименс явно нервничает, а ведь они едва-едва вышли за границы «достоверно зеленой зоны». Светло-зеленой, как говорят некоторые, хотя это не установившийся термин. Это нормально, потому что они не за завтраком летят на столько миль над чужой территорией… Или уже не чужой, но и не своей тоже, вот что интересно. Внизу мелькают еще довольно густо стоящие строения, высота небольшая, и все можно различить в подробностях. Плоские крыши домов в четыре-пять этажей – некрашеных, сложенных из серого силикатного кирпича или серых же бетонных блоков, как любят русские. Новые коттеджи в два-три этажа, таких здесь меньше. Ряды гаражей. Какие-то промышленные здания, с мертвыми, не парящими трубами, торчащими из крыш цехов. Черные пятна выгоревших участков жилой и промышленной застройки: уже не разберешь, что там было. Люди, провожающие взглядами проходящее над собой звено, уже разделившееся на две далеко разошедшиеся пары. Одиночки, небольшие группки людей. В целом их было удивительно мало. Кто-то тащит груз, некоторые везут его на тележках. Возвращаются беженцы? Сложно сказать, с такой-то высоты… На земле они с русскими не пересекались никак. Ну, или почти никак. Кто-то же мыл полы в школе, служившей штабом бригаде, хотя она ни разу не видела кто. Кто-то наверняка смотрел на них со стороны, когда они шли из казармы в штаб или из штаба на поле. Кто-то из проходящих по своим делам внизу наверняка мог быть вооружен. Или иметь в кармане «уоки-токи», связывающий его с вооруженным человеком. Может, даже с профессионалом.
– Уфф…
Шерил вновь улыбнулась, хотя и несколько напряженно. Простые междометия второго пилота доводили до нее происходящее не хуже, чем полноценный, оформленный доклад на полминуты. Строений внизу как-то сразу стало резко меньше, а люди почти исчезли, и это было очень хорошо. Меньше укрытий для стрелков, меньше потенциальных наблюдателей. Больше открытых сверху неровно вспаханных полей, в которых копаются редкие группки согнутых людей. Что-то обрабатывают? Или скорее уже выкапывают? Почему так мало? Через минуту – первая точка поворота. Через пять минут – вторая. К этому времени исходный азимут, вектор их движения с авиабазы, перестанет иметь какое-либо значение для рассчитывающего перехват наблюдателя.
Двигатели продолжали ровно и мощно реветь, неостановимо проталкивая сквозь воздух тяжелую и хищную машину, управляемую ее руками и ее волей. На радарах кругового обзора чисто: кроме ее звена – ни единой отметки. Где-то в сотнях миль к западу под самой стратосферой неторопливо плывет E-3 «Сентри», прикрываемый дежурной парой истребителей. В нем какой-нибудь задрюченный лейтенант равнодушно ведет их самих. Если вдруг многотонный вращающийся блин его мощного радара уловит хоть что-то, похожее на электронный росчерк стартующей тяжелой зенитной ракеты… Либо, спаси Господи, вырвавшегося из красной зоны атакующего звена скоростных русских истребителей… Тогда информация пробьет все этапы цепи связи насквозь, как бронебойный снаряд, за считаные секунды пройдя от голосовых связок и пальцев проснувшегося лейтенанта в том самом «Сентри» до ее барабанных перепонок. А затем до всего остального, что вложили в ее тело мама и мимолетный папа.
Капитан Шерил Ахен была не простым человеком. Не рядовым. Всю свою жизнь, с самого детства, ей приходилось что-то преодолевать. Иногда и мириться, глупо отрицать очевидное, но чаще именно вступать в борьбу. С окружающими, с обстоятельствами. С матерью, не желающей вести непрерывную схватку с жизнью и пытающейся безвольно плыть по течению. С самой собой, наконец. Что ее ждало бы, если бы обостренное с детства чувство справедливости не подсказало бы соплячке Ахен направление движения? Какое будущее? Место на сиденье кассирши в сетевом бакалейном магазине? Маршрут между столиками для разносчицы хренового котлового кофе в ближайшей забегаловке? Если повезет – прилично выглядящий стул клерка в муниципальном отделении банка? У Шерил не было в этом отношении никаких иллюзий: зарплата 15–18 тысяч долларов в год была бы ее потолком. Залетела бы она лет в двадцать, и к тридцати имела бы уже выводок детей, мужа-работягу, полсотни лишних фунтов веса и все такое прочее, что прилагается к пониманию «исполнить предначертанное». А вместо этого она сумела сначала вырваться из государственной школы в частную старшую, а потом в приличный колледж. Оба раза им действительно нужна была на стипендию чернокожая девушка – но без отличных отметок и заставивших треть серванта спортивных кубков ее даже не пригласили бы на собеседование. Написанное юной мисс Ахен эссе о современной международной политике обратило на себя внимание; ярко выраженное несоответствие между ее семейной ситуацией и результатами повторенных дважды тестов на измерение коэффициента интеллекта сделало это внимание пристальным.
После одного курса колледжа, не запомнившегося ей почти ничем, кроме непрерывной зубрежки и тестов, она отказалась от стипендии и вступила в ВВС. Где неожиданно, впервые за долгое время, оказалась не звездой, а одной из многих. Таких же ярких, таких же амбициозных. Но набранная за последние годы инерция, привычка давить обстоятельства и себя и двигаться вперед она вынесла ее наверх и здесь. Причисление к «верхним 10 % класса» по результатам подавляющего большинства тестов, награждение очередными спортивными кубками, которые она отсылала домой маме. Временное звание старосты курса. Блестящая характеристика на выпуске, гарантирующая хороший полк. А там сначала транспортники, потом, многие месяцы спустя, после очередных тестов, многоцелевые боевые машины. Вакансия в батальоне, который готовился к Ираку. Получение этой должности окончательно обозначило ее как равную другим – и как же это было ей важно! Потом сам Ирак. Первый настоящий боевой вылет. Первая пуля чужого «калашникова», со звоном ударившая в брюхо машины. Лязг и вой тяжелого пулемета под ногами. Дрожь пальцев, ничем не отразившаяся на профиле полета ее «Ястреба», успокаивающий голос командира звена в ушах. Дымящееся стальное месиво на месте падения «Чинука», пилот которого не справился со своими нервами под огнем. Гробы, обернутые флагами. Потом привычка. Часы в летной книжке, первая своя, а не относящаяся к заслугам подразделения наградная ленточка на кителе. Возвращение домой, потом давно ожидавшийся «серьезный разговор» – сначала с многозначительным полковником ВВС, потом с украшенной генеральскими звездами дамой. Газетные статьи о «первой цветной уроженке Техаса – командире звена боевых вертолетов». Шерил не была уверена, являлась ли она первой на самом деле. Это не так уж важно. Важнее было то, что она продолжала летать. В том числе в бой. Со своими людьми позади. Кое-кому из которых она совершенно точно спасла жизнь. И для всех без исключения, гарантированно, стала навсегда своей. И вот это оказалось для нее самым главным из всего.
