– Лиса-1, я Лиса-3, прохожу третью контрольную точку, все чисто.
– Принято, Лиса-3, следую за тобой.
Минуты полета, капли ледяного пота, стекающие по коротко стриженным волосам за воротник, в ложбинку меж грудей и в ложбинку между лопатками. Только наивный штатский может думать, что четверка «Черных Ястребов» – это такая сила, которая сама обеспечивает собственную безопасность. Что пара крупнокалиберных пулеметов и 70-миллиметровые неуправляемые ракеты на каждом – это много. Что желтая и особенно оранжевая зоны – место, где можно идти по маршруту почти спокойно.
– Десять минут, – шепнул второй пилот по внутренней связи. Шерил благодарно кивнула и в очередной раз посмотрела на указатели остатка топлива. Пока все было неплохо: даже непредвиденная задержка на маршруте вовсе не съела ее резерв целиком.
Под ними проносился все тот же самый пейзаж, состоящий из участков едва начавших зеленеть лесков, заброшенных полей, отдельных домов или небольших деревень, далеко отстоящих друг от друга. Возделываемые сельхозугодья встречались очень редко – возможно, после поражения России система снабжения фермеров топливом разрушилась сама собой. А стада сельскохозяйственных животных наверняка представляли лакомую цель для любого мародера. В условиях почти тотального запрета на гражданское оружие, господствовавшего в России столько десятилетий подряд и возведенного в аксиому теперь… В этих условиях возможности обеспечения безопасности сельских жителей выглядели смешно, если не грустно. И вызывали смутные ассоциации со старыми фильмами о последствиях атомной войны, типа «Почтальона». Впрочем, в данной ситуации были и хорошие стороны. Русские столько лет мечтали развязать Третью мировую войну, которая стала бы неизбежно ядерной. Им не дали такой возможности, и это позволило им хотя бы сохранить родную землю чистой.
– Три минуты…
– Вижу… Лиса-3, я Лиса-1, как у тебя там?
– Лиса-1, все чисто.
Напутствие «смотреть внимательно» было бы оскорбительным, и Шерил смолчала, хотя и разволновалась. Но на малой высоте сильно нервничать не получается – слишком уж легко размазаться о землю. Слишком уж быстро мелькают деревья и дома, слишком уж легко не заметить заваленную ветками русскую «Шилку» в миле по траверзу или приседающего на одно колено гранатометчика прямо перед собой. Этому всему приходилось отдавать все внимание без остатка, поэтому нервам, слава Богу, доставалось мало власти над телом.
– Билл, как там?
– Готовы.
Доклады второго пилота по внутренней связи были не менее важны для борттехника машины, чем для нее самой. На соответствующем этапе маршрута именно борттехник отвечал за трансляцию информации для десантников, не подключенных к Сети, и уровень владения ими английским языком не меняет здесь ничего. Как-нибудь разберутся.
– Лиса-1, я Лиса-3, выполняю ориентационный заход. Пока все чисто.
Звено прикрытия ушло вперед так далеко, как это можно было считать безопасным с точки зрения взаимного прикрытия. Именно машины этого звена несли на паре узлов внешней подвески не только неуправляемые «Гидры-70», но и ракеты класса «воздух – воздух», обеспечивающие им хотя бы номинальную возможность самообороны от воздушного противника. Но опасность организованной наземными силами противовертолетной засады с самого начала была гораздо более реальной, и это диктовало многие особенности используемой ими тактики.
– Я Лиса-3, завершил большой круг. Зона высадки чистая, посадка допустима.
– Спасибо, Лиса-3… Будь наготове. Лиса-2, исполняем…
В подавляющем большинстве случаев капитан Ахен при высадке десанта посадочным методом выполняла свой собственный ориентационный заход, внимательно глядя по сторонам. Но в квалификации ведущего пары прикрытия сомневаться не приходилось. Будь здесь хоть какая-то опасность с земли, он бы заметил. Да и сама она почувствовала бы, как это было на маршруте, – в том странном месте, оставшемся позади. Поэтому можно сэкономить полминуты и еще сколько-то топлива и высадить десантников с ходу, причем сразу парой машин. Размеры громадного нераспаханного поля перед ней это вполне допускали. И полей вокруг. Даже в Техасе, где пространства хватает, такая площадь не могла остаться неиспользованной хоть для чего-то: ей бы обязательно нашли применение, чтобы делать деньги. Или пасли бы скот, или хотя бы ветрогенераторы расставили. Все-таки что-то такое есть в высказываниях американских и европейских политиков о несоответствии богатой ресурсами территории той неблаговидной роли, которую Россия играет в мировом развитии. И чему-то еще в этом роде, она не помнила точно, только общие интонации.
– 10 футов, 8 футов, 3 фута… Снос вправо!
– Гасим снос. К нулю… Ноль.
– Касание! Пошли!
Оба десантника выскочили из вертолета, как пробки из бутылок разболтанного в дороге игристого вина: не замедлившись ни на секунду, не потратив время на трогательные прощания с экипажем. Профессоналы, как уже и было известно. Второй «Черный Ястреб» коснулся едва покрытой жухлыми травинками земли в пяти десятках ярдах в правом пеленге, и Шерил отлично видела, как четко и чисто десантировалась и вторая пара. Оба замыкающих, вжавшись в землю, подняли вверх сжатые кулаки, и Лиса-1 с Лисой-2 синхронно оторвали от земли обе машины. Обороты и так были полными: «Ястребы» фактически не опирались колесами о землю, а подвисали на нулевой высоте. Тут же они дали крен, и показатель горизонтальной скорости сразу же отлепился у обоих от нуля и пошел вверх. Четверо бойцов на земле уже мчались к ближайшему леску, легко перепрыгивая через неразличимые с высоты препятствия. Тактические рюкзаки на их спинах выглядели как громадные горбы. Шерил снова некстати вспомнила о слухах про русский город Владимир и снова заставила себя не думать.
Прикрывающая пара прошла на средней высоте по кругу, в последний раз оценивая обстановку в районе высадки. В эфире в этот раз не прозвучало ни слова, значит, все чисто. Да она и сама чувствовала. До ближайшего жилья отсюда сколько – миль пять? Да и то жилье – скопление домиков на перекрестке дорог без покрытия, грунтовых или гравийных. Вряд ли именно это поселение является целью заброса. Но уж до этого вопроса и ей, и всем им точно нет дела.
– Ложимся на курс 270. Лиса-2, не прижимайся. Все нормально.
Голос почему-то оказался хриплым, и недовольная собой Шерил, кивнув второму пилоту, потянулась за кофе. Картонная коробочка объемом в несколько унций, гофрированная на изгибе пластиковая трубочка приклеена сбоку; из таких пьют дети и лежачие больные. Оторвать трубочку и проткнуть ею фольговую мембрану оказалось не просто, получилось не с первого раза, и она снова с удивлением покачала головой. Маршрут утомил ее больше обычного, и прошедший без малейших осложнений выброс по непонятной причине напряг. Впереди путь домой – многие десятки миль над оранжевой, желтой, снова оранжевой и снова желтой и лишь потом наконец зеленой зоной. Сперва темно-зеленой, потом светло-зеленой, как они привыкли считать. Прицельный одиночный выстрел мог прозвучать и в самом сердце светло-зеленой, сколько бы солдат и сколько электроники ни сторожили ее периметр. Наружные границы внешней безопасной зоны, то есть той самой темно-зеленой, наряду с «миротворцами» контролировали и сотрудники свежесформированных подразделений безопасности, лояльные новому русскому правительству. Но опыт что Афганистана, что Пакистана, что Ирака не просто демонстрировал ненадежность таких образований, он реально доказывал их опасность. Для чего их начали с такой помпой создавать здесь? Капитан ВВС не знала, но могла предположить, что с политическими целями. Именно они лежали в основе многого, недоступного разуму умного, взрослого человека. И именно поэтому, даже добравшись до формально считающейся безопасной зоны, нельзя не считаться с риском обстрела с земли. А до безопасной зоны еще было очень и очень далеко. Много миль над лесами, лесками и рощицами, давно превратившимися в «зеленку». Над заброшенными полями и пустошами, так никогда полями и не ставшими. Над скоплениями домиков и домов, в которых непостижимым образом продолжали жить гражданские русские. Вдруг лишившиеся не только налаженной системы трудоустройства, медицинской и социальной помощи, защиты, но и главного стержня своего существования. То есть возможности объединяться вокруг режима, раз за разом натравливающего их на слабых соседей.
