Все эти слова были воспроизведены абсолютно точно. И они резко отличались от более подходящих по смыслу к произошедшему. От каких-нибудь «Аллах акбар!», «Свободу Курдистану!» и тому подобных. Террорист был европейцем, французом. Коренным парижанином, если это имеет какое-нибудь значение. Образованным, далеко не бедным. Убитые также были французами и парижанами: двое оказались эмигрантами из Северной Африки в первом поколении, но они явно не были конкретной мишенью. Соотношение восемь белых – двое чернокожих было совершенно нормальным для центра Парижа. По раненым оно было приблизительно таким же. Значит, не «убийство из ненависти».
Произошедшее стало темой номер один всех европейских новостей на долгие дни. Слишком много было свидетелей сказанного, выкрикнутого скрученным террористом, едва получившим первый удар форменного ботинка по сжимающим опустевшее оружие пальцам. «Я имею на это право! Я заплатил!» – эти слова муссировались с самого начала, их уже не замять. И слишком быстро стало известно, что они означают. На допросах взятого живым убийцы присутствовали десятки должностных лиц: кто слил в СМИ информацию первым, выяснить не удалось. Возможно, утечка была уровнем выше: протоколы допросов почти сразу ложились на столы в кабинетах высших чиновников и столицы, и Французской Республики в целом. Дело было таким резонансным, что его немедленно «поставили на контроль» сразу в нескольких структурах.
На допросах террорист говорил много, быстро – и иногда даже не говорил, а кричал. Возмущаясь. Аргументируя свою позицию, продолжая настаивать на своем: на том, что у него есть право стрелять в людей, что он честно заплатил за это право сполна. Да, он абсолютно точно был сумасшедшим. Да, как ни странно, но уже через считаные дни стало ясно, что он говорил чистую правду.
Расстрел на бульваре Пуасоньер имел место 30 июля; 26-го террорист прибыл самолетом из Будапешта, столицы входящей в Шенгенскую зону Венгрии. 25-го числа этого же месяца он вернулся с территории, на которой до сих пор проходила начатая в марте международная Миротворческая операция «Свобода России».
Попытки пресечь утечку информации были. Интересно и показательно, что их саботировали на самом низовом уровне – офицерском и чуть ли не сержантском. А возможно, и на нескольких сразу. Может быть, сыграло роль некоторое дублирование функций между Национальной полицией и Национальной жандармерией, действующими в Париже бок о бок и не без некоторой конкуренции. Сначала дали пересказ его слов, потом появились полноценные расшифровки записей допросов. И сперва все это не значило почти ничего. Сказанное на допросах просто не воспринималось как реальность; слитое в прессу – вызывало пожатие плечами. «Это неправда. Почему? Ну, просто потому, что этого не может быть». Знакомо, верно? Или еще лучше формулировка: «Это все, наверное, большая провокация русского КГБ». Или: «Все это чистый бред. Журналисты потеряли чувство меры. Глупо ожидать, что взрослый человек может в это поверить».
Но информация шла и шла в СМИ: шла потоком, из нескольких источников сразу. Все более детальная, все больше становившаяся такой, от которой не отмахнуться. И ее нельзя было отрицать или игнорировать. И то, что крики «Я имею право!» имели под собой реальнейшее основание, – вот это оказалось бомбой. Бомбой, которая не просто взорвалась, она запустила настоящую цепную реакцию событий. И начала взрываться повторно, все громче и страшнее с каждым днем, по мере очевидного прогресса сначала полицейского расследования, а затем работы военных трибуналов, государственных спецслужб, Конституционного совета и Конституционного суда. Срубая своими виртуальными осколками целые фракции в парламенте, выкашивая «временным отстранением» целые офисы в уютных особняках Министерства обороны на Сан-Доминик, 14 и Главного управления внешней безопасности на бульваре Мортье, 141.
Имя убийцы так и не было пока названо публике. Серьезно опасались суда Линча, мести его потрясенной семье, ни в чем, в общем-то, не виноватой. Но все остальное стало известно в подробностях. Все-таки особенная страна – Франция. Во многих других: в США, Китае, в той же России – несомненно заткнули бы глотки всем: и полицейским офицерам, и генералам, и свидетелям, и журналистам, и сотням блогеров – всем до одного. Здесь этого не случилось, не вышло.
Мужчина, именуемый иногда «стрелок», а иногда «подлый убийца» (это за первую же неделю стало установившимся словосочетанием), заплатил за «тур» в Россию 75 тысяч евро. Сумма, которую ни один представитель верхнего среднего класса даже такой благополучной страны, как Франция, не мог себе позволить без напряжения. За эту сумму он получал транспортировку в Россию через Венгрию, дообучение и инструктаж на одной из опорных баз одной из многочисленных ЧВК
[17], оружие, боеприпасы, необходимое оснащение и питание, эскорт из профессионалов той же ЧВК. И полную безнаказанность на месте. Две недели жизни в роли «ангела ада», как это почему-то называлось, – а затем благополучное возвращение домой тем же маршрутом, с сувенирами и впечатлениями, которых хватит на годы, если не на десятилетия. По словам «стрелка», такой сервис существовал далеко не первый месяц, в него были вовлечены десятки компаний, сотни людей; было доступно множество вариантов. Определенную гибкость можно было получить и на месте, за дополнительную плату. Кому-то нравился Русский Север с его почти вечными снегами, кто-то предпочитал именно большие города, совсем недавно бывшие ориентиром для туристов всего мира, а теперь ставшие совершенно иными.
Вернулся он, как уже было сказано, 26-го, и несколько дней спустя вышел на ближайшую к своему дому улицу с оружием в руках… Не смог больше терпеть. Оружие у него имелось давно.
Французские спецслужбы выдрали местный французский «сегмент» этой конкретной цепочки в первый же день после расстрела на бульваре Пуасоньер. Выдрали с силой и четкостью, на которую трудно было рассчитывать, глядя на французскую безалаберность со стороны. Через день выявили и ликвидировали несколько других контор, работающих в сходном направлении. Не обошлось без стрельбы: минимум один раз офис «консалтинговой компании» пришлось брать настоящим штурмом, силами спецподразделения жандармерии при активном огневом противодействии. За неделю было произведено в общей сложности свыше двухсот арестов, почти половина из которых пришлась именно на Вооруженные силы. Шок нации… Нет, «шок» – это было неправильное слово.
Про войну в России все знали. Неполные полгода назад это было самой главной новостью везде: по телевидению, в радиоэфире, в сетевых блогах и в бумажных изданиях всех форматов. Там все было довольно ясно: русские действительно доигрались со своим презрением к правам человека, со своей несдерживаемой агрессивностью. Несколько частей и подразделений национальных Вооруженных сил, в первую очередь Сухопутные войска и Военно-воздушные силы, приняли участие в Миротворческой операции, как требовал того союзнический долг. «Несколько» – это Экспедиционные части СВ Франции в составе пяти бригад и двух отдельных полков – фактически собственно костяк Сухопутных войск и ВВС. Публике показывали, как солдаты раздают гуманитарную помощь, как военные медики борются с эпидемиями… Иногда показывали тонущие в Атлантике и Тихом океане американские и британские боевые корабли – смешной русский флот почему-то еще не был уничтожен до конца; да и русские почти неуязвимые самолеты-ракетоносцы работали с пугающей методичностью. Заставляя думать: а что, если бы цивилизованный мир опоздал? Что, если бы у русских нашлось не 5–6 реактивных и с десяток турбовинтовых ракетоносцев, а 30 или 50? Время от времени на военные аэродромы Франции прибывал издалека грузовой самолет с несколькими гробами, обернутыми трехцветными флагами; иногда даже с десятком или полутора десятками гробов. Однажды в воздухе столкнулись сразу три машины 3-го полка боевых вертолетов – погибших в тот день было много… В общем, о России французы помнили и гордились своим вкладом в укрепление безопасности и Европы, и всего мира. И вот…
