– Нет! Доктор, нет! Это свои!!!
Даже мертвому ему бы хватило сил прожать спуск. Это был «Лендровер Дефендер», – тип машины, на счету которой в России было, наверное, побольше уничтоженных целей, чем у некоторых серьезных броневиков. На капоте светлела какая-то эмблема, но в темноте ее не разглядеть.
– Руки!
Николай осознал, что это странно, что он еще не убит, и решил не дожимать палец, а пожить еще секундочку. Костя был слишком близко от своей Вики, как и он сам, – им, значит, не повезло. У остальных была фора метров в десять. И они должны были, когда их тупой лейтенант нарвался, дать влево и вправо. Впрочем, толку-то… На две очереди весь бой… Гранату бы под ноги, а ее нет…
Вика подошла деревянными шагами, держа руки аккуратно над головой. Винтовка оставалась у нее за плечом, и выглядело это странно. Заглянула в лицо. Сказала очень отчетливо:
– Товарищ лейтенант. Ничего не делайте. Это свои. Я отвечаю вам. Я клянусь.
Спереди, из темноты, выскользнула пригнувшаяся фигура, за ней и сбоку – вторая.
– Руки, я сказал. Сержант?
– Это свои, – глухо повторила Вика, то ли снова ему, то ли уже этим.
– Всем оставаться на своих местах. Любую попытку движения воспринимаю как атаку. Убьем всех и сразу, даже не будем разбираться. Я ясно сказал?
В этот раз Николай даже ничего не подумал, не хватило… Ну, он даже не знал, чего не хватило. К смерти он был готов. Просто тупо стоял перед стволами и ждал, когда все случится. Когда можно будет нажать на спуск самому и получить свои пули в грудь, и в лицо, и в живот. Даже в живот было не страшно.
– Документы есть?
– Что?
Этого вопроса он не ожидал.
– Я спросил, документы есть? Хоть какие?
И тут же сбоку тем же глухим голосом сказали:
– Пожалуйста… Костюшенька… Лейтенант… Ну, пожалуйста.
Совершенно каменной, негнущейся рукой он опустил «калашникова» к земле и медленно потянулся к нагрудному карману. Пуговичку пришлось класть набок трижды, прежде чем она проскользнула в петельку. Пуговичка была тугая и вырывалась, будто тянула время. Принявший «Удостоверение личности офицера» впервые посмотрел ему в лицо. Он был выше Николая на полголовы, широкоплечий и тоже довольно худой. Не сделав даже попытки поглядеть в этом полумраке на удостоверение, он сунул его куда-то назад, себе за спину, а там его приняла еще одна серая худая фигура. Как кузнечики. Здоровенные кузнечики, типа саранчи или богомолов. Видно, что готовы к драке. Видно, что умеют убивать. На примостившейся на капоте «Дефендера» неразличимой эмблеме было что-то такое с крыльями. Крылья с его места было видно, и какие-то буквы над ними, но это все. Дальше не различить. Если двуглавый орел, то как бы свои. Но отсюда было не похоже.
– Следующий.
Костя уже стоял со своей собственной книжечкой в руке. Ну да, он тоже почти кадровый. В смысле, не кадровый боец, но успевший послужить в кадровых частях. Примерно столько же, сколько Николай и Вика, кстати говоря. Геннадьев-Крок не служил ни секунды, Фокин тоже. Больше половины отряда бойцов, когда тот был еще цел и боеспособен, тоже не служили. Это не мешало им воевать. Как-то.
– Остальные.
– Сначала вы.
– Что?
Стоявший перед ним человек с повадками хищного большого насекомого ссутулился еще на пару сантиметров. Так сжимается пружина. Ударит рукой или сразу убьет?
– У меня позади еще три человека, – сипло произнес Николай. – Пока вы их не видите, они чего-то стоят. Кто вы такие?
– Не беспокойтесь, видим, товарищ лейтенант.
Насмешки в произнесшем эти слова голосе не было. Ни насмешки, ни обещания.
– Вам будет легче, если я представлюсь? Я тоже лейтенант, значит, равен вам. Командир взвода. Командир разведгруппы.
– Я тоже командир взвода. Временно исполняющий обязанности. Не всегда медик.
– Да, ваша сержант сказала… Она молодец. Ни секунды не сомневался в ней… Так, все уже. Выходим. Ну хватит уже, время дорого. И так уже черт знает… Почти четверть часа мы потеряли, было бы для чего.
– Товарищ лейтенант, – сказали чужаку с места далеко спереди, за машиной. – Да позовите вы этого… Ну, стукнутого, который и сержантшу узнал, и ва-аще. Он же рядом.
– Спасибо за совет. К месту, – совершенно без иронии ответил лейтенант. – Я и не подумал. Давай.
– Бир мунут.
Они все подождали, не произнося ни слова и действительно не двигаясь. Это длилось недолго; уже через пару десятков секунд с той же стороны, где неподвижно стояла мокрая машина, подбежали несколько человек.
– Давайте, смотрите. Узнаете кого?
– Доктор?
– Елки… Арсений?
– Гы. Встретились два одиночества. Кто еще?
Правильный у спросившего был голос. Вот кто кадровый. Без сомнений.
– Ребята, выходите.
Бойцы позади подождали в темноте еще минуту, так же не веря, как до сих пор почти не верил он сам. Но вышли, крадущимися шагами, с пальцами на спусковых крючках, готовые за мгновение залить все огнем. На все, что в остатке в их магазинах. Чего уж тут беречь теперь, на какую лишнюю секунду?
– Крок. Зеленый.
– Сеня, блин. Ну ни хрена ж. Мы уж и не надеялись.
Геннадьев разогнулся, и было сразу ясно, что это он искренне. Этот тоже поверил.
– Ладно, считайте, прошли… Остальные где?
– Это все. Больше… Больше никого.
– Документы?
У Геннадьева и двух других не было, разумеется, никаких документов с самого начала. С паспортами в партизанский отряд не приходят, а через военные комиссариаты со всей их бюрократией они не проходили.
– Все, все, проехали. Оружие есть? Десантом пойдете к нам? У нас… были потери. Штатный десант пошел в экипажи. Если отводов нет, то давайте лезьте. Приходилось?
– Куда? – тупо спросил так до сих пор и не включившийся в происходящее лейтенант Ляхин. И только тут увидел. И испытал неловкость. Все-таки гуманитарное образование накладывает, блин, свой суровый отпечаток. БРДМ
[43] стояла метрах всего в тридцати. Да, дождь; да, темно. Да, стресс, и все такое. Но не увидел же такую бандуру, шесть метров стали… И не почувствовал, как на него в упор смотрят два пулемета. В клочья бы…
– В десант, я сказал. Половина на первую, половина на вторую.
– Есть. Сержант, Костя, Арсений, со мной. Крок, старшим на второй.
