Тимофей, а следом Матрёна ссуду вернули. А в сентябре, как зарядили дожди, с обозом явился тиун, сборщик налогов. В Твери наместник царский правил как гражданская власть, а военная была в руках воеводы, царского назначенца. За налогами следили, за недоимку могли часть земли отобрать или ценное, на продажу, например лошадей, возок барский.
Но выкрутились. Часть налога овощами забрали, два рубля Никита своих отдал, надеясь вернуть на деятельности инициативных селян. А потом зарядили дожди, развезло дороги. По тракту ездить почти перестали, и торговля затихла. Матрёна к Никите, в слезах вся.
– Что делать-то? Кому пироги продавать? Только на ноги подниматься стала, дитяткам обновки купила.
Оно понятно, пирожки, расстегаи и прочую выпечку надо продавать свежей, в идеале – горячей. Никита поразмышлял.
– Пряники печатные делать можешь?
Никите почему-то пряники тульские на ум пришли. Дожди вечно идти не будут, пряники полежать могут.
– Это что?
Никита, как мог, объяснил.
– Резчика по дереву надо, на доске форму вырезать, желательно с рисунком. Тесто с начинкой. Можно с яблоками варёными. Сладкие получатся и лежат долго. Складывай в чистый ящик, а как распогодится – на дорогу.
Матрёна слушала внимательно.
– Формы закажу, а пряники делать погожу. Как подмораживать начнёт, поедут по тракту, завсегда так было.
Первые пряники на пробу Матрёна принесла через две седмицы.
– Ох, сколь тяжко они дались! То сгорят, то начинка вылезет. Зацени, барин.
Вечером с Анной Петровной сели пить сыто, отпробовали пряников. Начинка разная – с яблоками, крыжовником. Получилось вкусно. Никита сразу решил – надо лавку в Старице ставить на торгу. Выделить лошадь, подводу. Кроме пряников и другие изделия из имения возить можно – сёдла, хомуты, деревянные поделки. В городе в ненастье торговля побойчее.
Анна Петровна, пряников отведав, сказала:
– Вроде жизнь налаживаться начала. Я уж отчаялась, хотела дачу продать. Да много ли за неё выручишь? В городе хороший дом не купишь.
– С дачи доход пока небольшой, на следующий год лучше будет.
– Цыплят по осени считают, – ответила барыня. – Ты молодой, для тебя год не срок. Вот не знаю, что бы отдала, лишь бы десяток лет скинуть. Молодым-то как хорошо, не болит ничего. Ты, Никита, поймёшь это лет через двадцать.
А у Никиты в голове мысли вертятся про эликсир, что Антип создал. Почему бы не попробовать? Правда, на человеке Антип своё изобретение не пробовал. Собственно – оно и не его, в старинных книгах вычитал. Одно странно, читали эти фолианты другие алхимики, а сделал Антип. Или алхимики были одержимы получением золота, созданием философского камня, а на эликсир долголетия внимания не обращали? Без согласия Анны Петровны пробовать нельзя. Но и объяснить ей, что алхимик создал, невозможно. Женщина, что с неё взять? Разболтает приятельницам, слухи о некоем алхимике или его чудодейственном эликсире до верхов дойдут. Оказаться снова в застенках пыточных дел мастеров Никите никак не хотелось. У них там всю харизму по полу расплескать можно и жизнь на дыбе закончить. Видел он уже Годунова. Жёсткий и жадный мужик, для него жизнь человека – тьфу, как комара прихлопнуть.
Намекнул осторожно барыне.
– Анна Петровна. Послушай внимательно, но слово дай, что никому, ни одной живой душе не расскажешь.
О, как женщины любят чужие секреты! Хлебом не корми!
– Вот тебе крест в том!
Барыня перекрестилась на икону в красном углу.
– Есть у меня снадобье, состав у одного старца узнал. Мне он перед смертью поведал, – вдохновенно стал врать Никита.
Про старца в последнюю секунду придумал. Если барыня и болтнёт кому, старца искать не будут, якобы помер. Врать нехорошо, тем более барыня ему верит, в рот смотрит. Ни в чём он её раньше не подвёл.
– Я снадобье сделал, больших трудов стоило, поскольку из редких веществ создано.
– Не пойму я, о чём ты?
– Не досказал я, не перебивай, Анна Петровна, не то собьюсь.
– Молчу, молчу! – Барыня ладонь ко рту прижала.
– Так вот, – продолжил Никита. – Снадобье это молодость возвращает.
При этих словах барыня не сдержалась, вскрикнула. Глаза от удивления округлились, заблестели. Только в сказках молодость возвратить можно, то в чане с молоком искупавшись, то отведав молодильных яблок. О чём женщины жалкуют всегда, так это о появившихся морщинах, увядающей коже. Уже не так свежа и привлекательна, мужчины не провожают восхищёнными взглядами, скорее равнодушными. А тут ей управляющий на полном серьёзе такое предлагает. Вся обратилась в слух.
– Дорого ли твоё зелье?
– За-ради тебя без оплаты. Но только всё втайне держи и все мои указания выполняй.
– Всё сделаю, – просипела внезапно пересохшим горлом барыня. – Когда приступим?
– Завтра с утра.
А барыню от нетерпения уже крупная дрожь бьёт. Воистину – услышал Господь её молитвы и просьбы. Сначала мужчину просила, пусть не мужа, а управляющего хозяйством. Чтобы не вороватый да толковый. Найти такого трудно. И вдруг нате вам! Появился Никита. И ведь случайно вышло, из-за сломанного колеса. Господь свёл, хорошо – подвезла его. А если бы голос свыше не услышала, мимо проехала? Потом о здравии молиться стала. О возвращении молодости не мечтала, здоровой быть бы, всё же года изрядные. И снова помощь, от кого не думала. Боярыня всю ночь не спала, извелась. В голову разные мысли приходили. Да и как им не быть? Жизненный опыт, житейская осторожность сказывались, что с возрастом приходят. Даже уж вовсе крамольная мысль закралась, а тот ли Никита человек, за которого он себя выдаёт? Что она о нём знает? Начала припоминать. А ничего! Где жил, чем на жизнь зарабатывал? Даже обругала себя – дура старая! Приблизила человека, а прошлое его – тёмное пятно. Не колдун ли, чернокнижник? Опоит зельем, добьётся своего и исчезнет. Себя же опровергла. А чего он добьётся? Денег у неё нет, соблазнит? Не столь она хороша, соседские помещики не заглядываются. И всё же? Никита молод, а умён, рачителен, рассудителен не по годам. Зрелые, с сединами, мужики его слушают рот раскрыв. А кто поверил, никто не прогадал, не пожалел. Зашевелилась деревня, ровно с приходом Никиты новую жизнь в неё вдохнули.
Решила – надо попробовать, хуже не будет. В зеркало, единственное на даче, внимательно себя оглядела, вроде каждую складку или морщинку запомнить хотела. Отныне зеркало – не предмет разочарования, показывающий все её недостатки, а верный друг, который покажет возвращение молодости и красоты. В том, что всё должно получиться, она уверилась. Кто не верит в лучшее?
За завтраком поглядывала на Никиту с любопытством и интересом. В тарелке вяло ковырялась, аппетит пропал. А уж когда после застолья Никита к себе в комнату пригласил, едва не впереди него побежала.
