– Ты чего за мной ушился?
Черные глаза смотрели угрожающе. Парнишка оказался одного с
Ластиком роста, но, пожалуй, года на два постарше.
– Ты куда часы дел? – шепотом спросил Ластик и оглянулся. –
Они ж у тебя во рту были!
– Сглотил, – могильным голосом ответил мальчишка. – Теперя
вот помираю. Все кишки цепкой перемотало. Слышь, как из брюха тикает? Прощай,
белый свет. Прощайте, люди добрые. Не поминайте лихом бедного сиротку. Ой, ой!
Согнулся пополам, жалостно застонал.
– Врача надо! – вскинулся Ластик. – Скорую помощь или как
она тут у вас называется! Я сейчас!
Повернулся бежать на Маросейку, но воришка схватил его за
рукав.
– Куды, скаженный? Глянь, чего покажу.
Он засунул себе пальцы в рот – глубоко, по самое запястье.
Вытащил – между большим и указательным была зажата цепочка. Потянул – и между
зубов появилась золотая луковица, влажно заблестела на солнце.
– Правда проглотил! – ахнул Ластик.
– Это что. Я, если надо, могу пол-шпаги проглотить, –
похвастался трюкач, вынув часы изо рта. Протянул пятерню. – Поручкаемся? Петух.
Когда Ластик понял, что мальчик так знакомится и что Петух –
это его кличка, то ответил на рукопожатие и улыбнулся:
– А я Эраст.
– Ух ты, на кой у тя железки во рту? – уставился на брэкеты
Петух.
– Это чтобы зубы выпрямились.
– А-а. Слышь, Эраст-грош-подаст, у тя звон есть?
– Что?
– Ну, деньги есть? С утра не жрамши, пузо подвело.
Такому только покажи золотую монету, подумал Ластик и
помотал головой.
– Беда, – вздохнул Петух, садясь на корточки и обтирая
мокрые часы об штанину. – Я коли перед атандой не пожру, в нутре урчит – жуть
до чего громко. Чертяка мне за это ухи дерет. А паллукич магар еще когда
отдаст.
В этой реплике Ластик не понял ничего. То есть совсем.
Пользуясь тем, что воришка занят разглядыванием добычи,
открыл унибук и зашептал в него.
На слово «атанда» компьютер отреагировал тремя
вопросительными знаками, на «паллукича» тоже. Только про «магар» сообщил:
МАГАР – на воровском жаргоне конца 19-начала 20 века
«добыча, доля в добыче».
– Ты чё это шепчешь? – подозрительно спросил Петух. – Чё у
тя там, в книжке? А ну покажь.
Ластик перелистнул страницу, показал:
– Да ничего, просто учебник. А кто это – пал-лукич?
– Пал Лукич. Пес лягавый, что меня шмонал. Чай не за
христа-ради отпускает. Я ему хабар, – (Петух показал на часы), – он мне магар.
Жадный только, сволочь. Мало дает.
Он всё не сводил глаз с учебника.
– Хорошая книжка. Не драная. Слышь, Эраст-ушаст, толкнем ее,
а?
– В каком смысле?
На всякий случай Ластик спрятал унибук за спину.
– Ну, на толкучку снесем. Я человека знаю, он полтинник
даст. Да хоть бы двугривенный. Пирогов с требухой потрескаем, кваску попьем. Я
вижу, ты парень свой, хоть и гимназер.
Тут Ластик и вовсе насторожился.
– Я не гимназист, я реалист. А без учебника мне нельзя.
Петух презрительно сплюнул:
– Реалист – в брюхе глист. Эх ты, жадюга кривозубый.
И вдруг щелкнул Ластика по носу, да так больно, что в глазах
потемнело. А подлый воришка выдернул из руки ошеломленного собеседника книгу и
пустился наутек – обратно, в сторону Маросейки.
– Стой, гад! Отдай! – закричал Ластик.
Кинулся вдогонку, утирая рукавом сочащуюся из носа кровь.
Внезапно Петух и вправду остановился. Наверно, сообразил,
что на Маросейке скорее всего еще стоят те двое, толстяк и чиновник. Новый
скандал ему ни к чему.
Обманщик вынул из кармана какой-то блестящий шарик, с
размаху швырнул его себе под ноги. Полыхнула вспышка – такая яркая, что Ластик
зажмурился. А когда снова открыл глаза, увидел лишь густое облако ярко-розового
дыма. Петуха не было.
Что за чудеса! Ластик вспомнил, как городовой тогда во дворе
кричал: «Ништо, теперь под землю не провалится!» А Петух и вправду – взял да
исчез.
Приехали… Мало того, что Эраста Петровича нет, так еще
унибук пропал.
Это уж совсем караул.
Любимцы публики
Все же выбежал на Маросейку. Синего чиновника и господина в
белом пиджаке не было, а вот Петух, оказывается, ни под какую землю не
провалился – впереди мелькала красная рубашка, быстро перемещаясь в сторону
Политехнического.
Ластик бросился следом.
Угнаться за Петухом, ловко рассекавшим негустую толпу,
оказалось непросто. Не отстать бы, и то хорошо.
Воришка оглянулся, заметил погоню и припустил с удвоенной
скоростью. Ластик стиснул зубы, соскочил на мостовую, чтоб не мешали прохожие.
Упускать унибук было никак нельзя.
Вот и площадь, где Политехнический музей, сквер и памятник
героям Плевны. Музей и памятник были на месте, сквер тоже, но за ним, до самой
Солянки, раскинулся рынок – обширное пространство, сплошь забитое прилавками,
навесами и маленькими палатками, над которыми возвышался огромный полосатый
шатер. А напротив, заслоняя Китай-город, высилась зубчатая крепостная стена.
Однако разглядывать пейзаж было некогда. Красная рубашка
ввинтилась в торговые ряды, и теперь уследить за ней стало еще трудней.
Еще минута, и Ластик потерял бы вора из виду, но, по
счастью, Петух не попытался затеряться в рыночной толкучке. Он повернул к
шатру, со всех сторон украшенному разноцветными флажками, прошмыгнул мимо
бородатого привратника в красной с золотом ливрее и исчез внутри.
Над входом помигивала лампочками гигантская вывеска
ЦИРКЪ-ШАПИТО. Что такое «шапито», Ластик не знал, а заглянуть за справкой было
некогда. Да и некуда.
Он тоже хотел с разбега пронестись мимо нарядного служителя,
но не вышло. Бородач ухватил реалиста за ворот гимнастерки.
