– Брось! – Выхватив у доктора унибук, Ластик подошел к
Соломке. – Никого убивать мы не будем. Если, конечно, сами не накинутся.
– Дурак ты. – Княжна с сожалением отбросила кинжал. – Хотя
что с тебя взять – вестимо, ангел.
Поняв, что стрелять в него не будут, барон заметно воспрял
духом.
– Ты умный отрок, умнее многих зрелых мужей. Я буду
поговорить с тобой так, как ни с кем еще не говорил, – волнуясь и жестикулируя,
начал он. – Знаешь ли ты, ради чего человек рождается и живет? Чтоб пить, есть,
копить деньги, а потом состариться и умереть? Нет! Мы появляемся на свет, чтобы
разгадать Тайну Бытия, великую головоломку, загаданную нам Богом. Всё прочее –
суета, пустая трата жизни. Люди чувствуют это всем своим существом, но сознают
собственное бессилие. Вот почему в нас так силен инстинкт продолжения рода –
человек плодит детей в смутной надежде, что те окажутся умнее, талантливее и
удачливее. Мол, пусть не я, а мои внуки или правнуки разгадают Великую Тайну.
Но я, Эдвард Келли, никогда не хотел иметь детей. Потому что твердо знал: дети
мне не понадобятся, я разгадаю Тайну сам. Что мне всё золото мира! Магистериум
нужен мне не ради богатства. Подчинить себе Божественную Эманацию – это всё
равно что самому стать Богом! Вот величайшее из свершений! И я предлагаю тебе
разделить со мной эту высокую судьбу!
Доктор Келли говорил без умолку, страстно и смутно, но
Ластик слушал вполуха – он читал унибук.
Сунул пистоль за пояс, открыл заветную 78 страницу.
Наконец-то, после долгих месяцев жизни без подсказок, он мог задавать вопросы и
получать на них ответы.
– Царь Дмитрий Первый, – шептал Ластик. – Годы жизни!
Экран помигал немного. Потом появилась надпись:
«Может быть, имеется в виду царь Лжедмитрий Первый?»
– Да, да!
И унибук выдал биографическую справку, от которой у Ластика
потемнело в глазах:
ЛЖЕДМИТРИЙI
{год рожд. неизв. – 1606) – русский царь (май 1605 – май
1606)
Авантюрист неизвестного происхождения, выдававший себя за
царевича Дмитрия Углицкого. Согласно официальным источникам, беглый монах Юрий
(в иночестве Григорий) Отрепьев, однако эта версия оспаривается историками. С
помощью польских наемников и запорожских казаков захватил Москву, свергнув
династию Годуновых. Судя по свидетельствам иноземных очевидцев, пытался
проводить реформы и смягчить крепостное право, однако документов царствования
Л. не сохранилось – все они были уничтожены в годы правления царя Василия
Шуйского. После гибели самозванца в результате боярского заговора его тело было
сожжено, а прах развеян выстрелом из пушки. С этого момента на Руси начинается
так называемое Смутное Время – долгая эпоха войн и междоусобиц, опустошившая
страну и надолго замедлившая ее экономическое и политическое развитие.
Погиб Юрка, погиб! Шуйский исполнил свою угрозу, не оставил
от милосердного царя и следа на земле: останки развеял по ветру, а память стер.
Что же до Смутного Времени – то за это спасибо полоумному доктору с его Тайной
Бытия и расплавленной ртутью…
Размазывая по лицу слезы, Ластик спросил:
– А Василий Шуйский? С ним что?
На этот вопрос компьютер ответил без запинки:
ШУЙСКИЙ, Василий Иванович
(1552? – 1612), русский царь (1606-1610)
Представитель одного из знатнейших боярских родов, Шуйский
шел к престолу долгим, извилистым путем. Добившись короны коварством, так и не
сумел прочно закрепиться на троне. Ненадежная поддержка знати, крестьянские и
дворянские мятежи, появление нового самозванца Лжедмитрия II, польская
интервенция сделали правление Ш. одной из самых тяжелых и бесславных страниц в
истории России. Разбитый войсками польского короля, Ш. был насильно пострижен в
монахи и увезен пленником в Варшаву, где и умер – по некоторым данным, был
уморен голодом в темнице.
– Так тебе, гад, и надо! – пробормотал Ластик и спросил про
подлую Марину.
МНИШЕК,
Марина или Марианна
(1587-1614).
Дочь польского магната Юрия Мнишка. Благодаря браку с
Лжедмитрием I стала русской царицей. После гибели самозванца его жену оставили
в живых, но на родину не отпустили – отправили в ссылку. Стоило появиться
новому самозванцу, Лжедмитрию II, и М. сразу признала его своим супругом,
мечтая вернуться на престол. Когда же Лжедмитрий II был убит врагами, сошлась с
другим искателем приключений, атаманом Заруцким. Несколько лет скиталась с ним
по разным провинциям, в конце концов была схвачена и посажена в тюрьму, где,
как сказано в летописи, «умерла с тоски по своей воле».
Ластик сквозь слезы злорадно улыбнулся и не ощутил по этому
поводу ни малейших угрызений совести. Папа всегда говорил: коварство и
предательство никогда и никому не приносят счастья.
Только собрался выяснить самое насущное – известно ли
истории что-либо о судьбе князя-ангела Ерастия Солянского, как раздался
отчаянный вопль Соломки:
– Зри!!!
Уловив краем глаза какое-то стремительное движение, Ластик
повернулся и увидел, что Шарафудин пружинисто поднимается на ноги. Слегка
пошатнулся, выпрямился, потянулся к рукоятке сабли.
Рванул Ластик из-за пояса пистоль, щелкнул курком – и
выстрелил бы, честное слово выстрелил бы, но Ондрейка прыгнул в сторону,
подхватил на руки княжну и прикрылся ею, как щитом.
– Отпусти ее! – закричал Ластик.
Напряженно оскалив зубы, Шарафудин пятился к двери. Соломка
билась, лягалась, но что она могла сделать против сильного мужчины? Только
мешала как следует прицелиться.
– Не дергайся ты!
Она поняла. Послушно затихла, да еще вся сжалась, так что
кошачья физиономия Ондрейки открылась. Теперь можно бы и пальнуть, однако
Шарафудин оказался проворней: швырнул боярышню в противника, а сам выскользнул
за дверь.
Из коридора сразу же раздалось:
– Караул! Сюда! Все сюда!
Соломка и Ластик застыли, обнявшись. Так уж вышло – иначе
оба не устояли бы на ногах.
– Ох, что страху-то натерпелась, – всхлипнула боярышня и
прижалась к нему еще сильней.
