Почему я так рассчитывал на то, что кипящая магма в моем бассейне под землей достигает больших температур? Именно потому, что она не булькала и не остывала, а именно кипела, по консистенции напоминая больше кефир, чем сметану. Так что, если обычно предел температур лавы, вышедшей на поверхность, был не больше девятисот градусов, а магмы не больше тысячи триста, то, что я видел в графитовом бассейне, было явно выше. Не знаю, кто и как придумал саму форму, а также как из земли и под каким давлением забиралась магма, но все было похоже на то, что однажды кузнец попросил мага сделать так, чтобы появилась емкость, в которой можно плавить металл. На вопрос, какая температура нужна, кузнец, видимо, пожал плечами и ответил, что как можно выше. Маг и организовал так, как смог, выпустив из-под земли бьющую под большим давлением струю магмы, чтобы она вырывалась из одного отверстия в стенке бассейна и уходила в другое отверстие на противоположной стенке, закрепив всю эту конструкцию магией. Потом со временем технология плавки была, видимо, утеряна, поскольку стоявший рядом кузнечный горн был явно нацелен на то, чтобы работать не с расплавленным металлом, а с железом, которое разогревалось до ковочных температур. Тем более что графитовые бассейны для магмы и алхимический стол, с неизвестными мне свойствами, выглядели слишком технологичными на фоне средневекового горна и других кузнечных инструментов. Скорее всего, я был прав, первые мастера клинков и их магические помощники были куда более высоко технологичными, чем их потомки.
Уйдя мыслями в неизвестное прошлое этого мира, я отвлекся от кобольдов, которые рассматривали тигли. Пришлось вернуться с небес на землю и не сильно погонять их за это. Почему не сильно? Ведь проверять, расплавится ли металл в этих тиглях, предстояло именно им, я достал еще специальные клещи на двойных длинных ручках, которые позволили бы им работать рядом с магмой, хотя я и помнил, как спокойно они опускали куски угля в кипящую магму, но то были куски угля, а не полные металла тяжелые тигли, так что я озаботился и этим, пока был в колхозе.
Поскольку мне хотелось скорее попробовать совместить мои знания, домашние заготовки и способности кобольдов в то, о чем я задумывался еще до выхода на поверхность, то вначале заставил их потренироваться, вдвоем взявшись за клещи, опускать тигель в озеро с водой, дабы не потерять его, следя при этом, чтобы они брали и держали его аккуратно, но крепко. Только когда тренировки дали приемлемый результат, я наполнил тигель металлом с низким содержанием углерода из первой принесенной мне рудокопами партии и добавил туда два кусочка чугуна из кусков, принесенных проходчиками из второй партии. Именно так, добавляя в низкоуглеродное самородное железо куски высокоуглеродистого чугуна с контролем на выходе с помощью своей способности получившегося состава, я и собирался подобрать нужный мне сплав для будущей оружейной стали.
Трудно передать словами, что я чувствовал, когда смотрел с замиранием сердца, как кобольды опускали тигель в бассейн. Если бы мои предположения о температуре кипящей магмы не подтвердились, все приготовления и поиски глины, а также мучительные изготовления тиглей были бы напрасными. Пришлось бы вернуться к старому дедовскому способу: науглероживанию железа с помощью древесного угля, что мне категорически не хотелось делать. Плавкой я мог достичь быстрее и качественнее результатов, так как металл, различный по составу, в конце концов превращался в однообразный по консистенции сплав, просто содержащий различные примеси. В случае же науглероживания, я получал неоднородную по составу сталь с трудно повторимым потом рецептом. В общем, я решил так: попробовать сначала плавку, если не получится, тогда пользоваться горном, как это делали мастера тысячу лет назад, но повторюсь, хотелось лучшего, ведь не зря же там стоял этот бассейн.
Когда металл внутри тигля стал разогреваться и набирать цвет, я замер, замерли и держащие клещи кобольды, а тот момент, когда лежащие внутри куски металла стали мяться под температурой, как масло, и потекли, я едва не пропустил, но вот когда металл стал плавиться и переливаться через тигель, поскольку оказалось, что его я положил больше, чем объем емкости, я с облегчением выдохнул. Теперь методом научного подбора я стал закладывать в другие тигли металл различной пропорции железа и чугуна, помечая эти пропорции у себя на пергаменте, а также сами тигли. Поскольку для остывания металла в тиглях требовалось время, то я собирался заполнить сразу все имеющиеся у меня емкости с различным количеством чугуна, чтобы потом, когда все остынет, с помощью способности опознания проконтролировать, какая сталь получилась лучшей. Меня интересовал состав, который позволил бы мне получить сталь с составом углерода в диапазоне от пяти до шести десятых процента, без вредных примесей в виде фосфора и серы, и лучше, чтобы она содержала небольшие примеси хрома или никеля. Для этого я собирался потом обследовать все самородные залежи железа, которые покажут мне кобольды, но пока же мне нужно было подобрать состав для отлично сваренной, прокованной и закаленной низколегированной стали. Я отлично помнил, как дедушка несколько раз демонстрировал мне, как современные стали с хорошей проковкой и закалкой рубят псевдодамаск, которым был заполнен рынок. Ножи из крученого или штампованного булата, купленного мной или отцом, почти всегда проигрывали старенькому ножу деда, который тот ставил на привезенный нож и кувалдой разрубал покупку на куски. На наши вопли о потраченных деньгах он всегда говорил, что лучше бы мы отдали деньги ему на нормальный уголь и покупные бруски хорошей стали, чем тратили свои деньги на бесполезные куски разрекламированной фигни.
«Так что никакого булата и дамаска, – сразу решил я, едва задумался о легендарном оружии. – Если пойдет плавка в тиглях, то лучше буду делать технологичную сталь, рецепт изготовления которой можно оставить кобольдам или «своим» гномам, когда они достигнут в своих горнах температуры плавления металла».
…Тигли выставлены в ряд, остывание металла должно идти естественным путем, я собрался отдохнуть впервые за этот день. Отпустив изнеможенных тяжелой работой помощников, я блаженно растянулся на сделанной собственноручно скамейке из бетона, с постеленными на ней привезенными с поверхности пушистыми шкурами.
«Смесь технологий и естества, что может быть лучше?» – с этой мыслью, ворочаясь на шкурах, я заснул.
Тигли остывали три дня, все это время я не особо мучился бездельем, заняться было чем, хотя бы продолжить ковать кирки и лопаты, потребность в которых пока не была целиком покрыта. Эксперименты с оружейной сталью и ковкой оружия я закончу еще не скоро, так что нужно в свободное время продолжать обеспечивать кобольдов железным инструментом. Единственное, что меня сильно доставало, отсутствие помощника. Молотобойца или механического молота катастрофически не хватало, приходилось все делать самому, и это раздражало. Особенно когда заготовку не получалось выковать за один или два подхода и тратилось в три раза больше времени, чтобы опять ее нагреть. В общем, мои мысли о повышении уровня технологий в металлургии начали наконец структурироваться в голове, приобретая подобие плана, что и в какой последовательности нужно делать, но пока… пока следовало разобраться со сталью.
