Старик продолжал читать, и голос его стал глухим и гулким, словно доносился до Старыгина сквозь толстый металлический экран, и с каждым словом он звучал тише и тише, словно постепенно удаляясь:
– «Визирь снова коснулся лбом пола, и выпрямился, и с великим почтением принял ключи из рук хана, и поцеловал их. И он вставил первый ключ в замочную скважину, и отомкнул драгоценный ларец, и откинул его крышку. В этом ларце была еще одна шкатулка, гораздо меньше первой, и вся она была выточена из драгоценного нефрита. И визирь извлек ее, и взял второй ключ, и вставил в замочную скважину, и отомкнул нефритовую шкатулку…»
И в этот момент Старыгин провалился в тяжелый душный сон – или в беспамятство, навалившееся на него, как жаркая тяжелая перина.
Он пытался какое-то время сопротивляться, пытался открыть глаза, встать со скамьи, но беспамятство было сильнее его. Он барахтался в нем, как в темной морской воде… нет, не в морской – та чиста и прозрачна, и пахнет свежестью и солью, а эта вода, вода его забытья, была темной и вязкой, как болотная тина, и пахла она прелью и разложением.
Наконец Старыгин перестал сопротивляться, и отдался на волю беспамятства, и поплыл по темной воде…
Над ним сияли незнакомые звезды, и где-то далеко, на невидимом берегу, раздавалось глухое рычание и топот ног – это бежал вдоль берега ужасный зверь, тот самый зверь, который встретился Старыгину в подземелье.
Старыгин знал, что рано или поздно течение прибьет его к берегу, и там встреча со зверем станет неизбежной. Он пытался плыть, пытался сопротивляться течению – но оно было сильнее его, и берег приближался, и наконец Старыгин коснулся прибрежных камней, и последняя волна выбросила его на них…
Он пришел в себя оттого, что острые камни сквозь одежду впились в его тело. Он открыл глаза и сел.
Вокруг была не полутемная хижина старика, а пологий горный склон, на котором тут и там росли приземистые кусты и мелкие невзрачные цветы. Солнце клонилось к закату. Чуть ниже Старыгина по склону змеилась серая лента шоссе.
Старыгин завертел головой.
Хижины нигде не было видно.
Неужели она ему только приснилась? Неужели он сорвался с горного карниза, в бессознательном состоянии прокатился по склону и пролежал здесь до самого вечера?
Он оглядел себя, ощупал тело.
Кажется, все цело, и даже несколько ссадин почти зажили.
Удивительно! Если бы он действительно сорвался со скалы – он точно переломал бы себе все кости!
Рядом с ним лежал рюкзак.
Старыгин развязал его, заглянул внутрь…
Арабская книга была на месте, она нисколько не изменилась – старинный пергамент, яркие рисунки орнамента, отсутствуют первые страницы…
Отложив все сомнения до более благоприятного момента, Старыгин поднялся, закинул рюкзак за спину и пошел к дороге.
Шагая вниз, он вдруг почувствовал, что в нагрудном кармане что-то колется. Скосив глаза, он увидел сосновую веточку, вставленную в кармашек на манер бутоньерки. Он остановился, достал эту веточку и удивленно рассмотрел ее.
Как она попала к нему в карман? Он точно не подбирал эту веточку! Может быть, она зацепилась случайно, когда он катился по склону?
Старыгин оглядел склон.
До самого обрыва на нем не было ни одной сосны – только сухие кусты с пыльными узкими листьями да желтые неказистые цветочки, над которыми трудились неприхотливые пчелы…
Откуда же взялась эта веточка сосны?
«Горная сосна… пинус муго»… – случайно всплыло в памяти латинское название этого дерева.
И вдруг он вспомнил слова странного старика: тот сказал, что одна из уцелевших общин тамплиеров скрывалась в Андалусских горах, неподалеку от Ронды, в замке Пиномуго!
Так, может быть, это старик вложил в его карман веточку горной сосны, как намек, что ему нужно найти этот замок? Если Марию похитили тамплиеры, то ее могли отвезти только туда – в уединенный замок в горах. Нужно во что бы то ни стало туда попасть!
Раздалось негромкое тарахтение мотора, и из-за поворота дороги показался маленький аккуратный грузовичок.
Старыгин замахал руками, грузовичок затормозил, дверца кабины распахнулась.
– Буэнос диас! – проговорил Дмитрий Алексеевич, подходя. – Довезете до Ронды?
– Что за вопрос, сеньор, что за вопрос! – ответил смуглый пожилой мужчина в джинсовом комбинезоне, с густыми седыми усами и выдубленным солнцем лицом крестьянина. – Садитесь, сеньор! Не оставлю же я вас в горах в такое время!
Старыгин забрался в кабину и, прежде чем захлопнуть за собой дверь, оглянулся по сторонам. На всей дороге, сколько хватало глаз, не было ни души, хотя чувство, что чей-то недобрый взгляд буравит спину, не проходило.
Водитель грузовичка выжал сцепление, и машина послушно поползла в гору.
– Значит, вы едете в Ронду… – протянул крестьянин через несколько минут. Чувствовалось, что любопытство не дает ему покоя, но он не знает, как приступить к расспросам.
– В Ронду, – подтвердил Старыгин. – У меня там есть кое-какие дела.
– Дела! – уважительно повторил водитель. – Сразу видно, что вы не турист.
Он еще минуту помолчал, но наконец не выдержал:
– Простите, сеньор, а как вы оказались здесь, в горах… ваш автомобиль сломался? Но я не видел по дороге никакой машины.
– Нет, я был в гостях у того старика, который живет в горной хижине неподалеку…
– Старик? – переспросил водитель, недоверчиво покосившись на пассажира. – Какой старик?
– Ну, такой очень старый человек, который пасет овец в горах возле того места, где вы меня подобрали… – ответил Дмитрий Алексеевич, с трудом подбирая испанские слова.
– Я всю жизнь прожил в этих местах, но я не знаю здесь никакого старого пастуха, – недоверчиво пробормотал водитель. – И я не видел поблизости никакой хижины. Но если сеньор не хочет мне отвечать – это его право… – И он надолго замолчал.
Старыгин тоже не стремился поддерживать разговор, он думал. Не приснилась ли ему встреча с чудным стариком, говорящим на чистой латыни? Возможно, он потерял сознание после аварии и провалялся у дороги все это время. Но ведь он четко помнит весь разговор со стариком и прочитанный им отрывок из книги! Он чувствует себя довольно бодрым, чего никак не могло быть после такого падения. У него чистые руки и лицо, и даже одежда выглядит весьма аккуратно. И ссадины, ведь на руках были ссадины, а теперь их нет!
И, если уж на то пошло, он не мог пролежать вблизи от дороги с самого утра, кто-нибудь обязательно его заметил бы. Впрочем, Дмитрий Алексеевич уже отчаялся как-либо разобраться в странных событиях, происходящих с ним.
Так, в молчании, они проехали по горной дороге несколько километров. Теперь Старыгин думал о том, что же ему предпринять. Эти странные провалы в памяти его настораживали. Если не было никакого старика и разговора с ним тоже, то, возможно, не было и поездки с Марией из Ронды в Малагу? И Марию никто не похищал… То есть завтра утром он увидит ее в той самой церкви, где они встретились? Не может быть, он так ясно помнит, как летела над их машиной огромная птица, как человек с завязанным платком лицом выхватил девушку с сиденья и она трепыхалась в его руках, стремясь вырваться. Что, если все ему привиделось – машина, падающая в пропасть, его собственное падение, книга? Но книга была и есть, вот она – в рюкзаке за его спиной, и даже не пострадала при падении.
