– Благодарю вас, Тилли. Спокойной ночи, – не выдержал Квентин.
Дверцы лифта закрылись перед болезненно-хрупкой фигуркой, сладко и печально улыбавшейся до последнего момента.
Оставшись одни, муж и жена повернулись друг к другу.
– Эми уехала домой на такси? – Голос Дороти звучал глухо и уныло.
Он кивнул. Движение получилось резким и нетерпеливым.
– Само собой, Дот!
– За нее расплачивался ты? Кто-нибудь тебя видел?
– Я дал ей талон на такси. Так поступил бы кто угодно. Она же работала допоздна. И вообще, к чему сейчас этот разговор? – раздраженно продолжал он. – Ты на ней зациклилась, Дот. Ради бога, подумай лучше о том, как я попал, как мы все попали, ага? Вот бедлам! Ну Малькольм, сколько дерьма наворотил! Безмозглый сопляк. А эта старая сука, Иви Ньюэлл! Знаешь, Дот, она ведь меня подставила. Взяла и подставила на хрен. Она-то знала, что будет катастрофа. Все она знала.
– А может, и нет.
– Знала, можешь мне поверить.
Лифт остановился. Квентин рывком распахнул дверь, и супруги шагнули в гостиную, где за время их отсутствия был наведен безукоризненный порядок.
Квентин ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, освобождая сильную покрасневшую шею из тисков воротничка. Он обвел взглядом их просторное, мягко освещенное пристанище, и Дороти увидела, как напряжение в нем начинает постепенно ослабевать. Квентин направился к бару и плеснул себе виски.
– Я сам поговорю с Мердоком, – сказал он скорее себе, чем жене. – Я его уболтаю. Если понадобится, на колени встану. Посвящу ему завтра весь день. Малькольм пусть не дает Джеку налегать на выпивку, Эми – нянчится с этой Лайтли. А Иви – обрабатывает Бендикс. Пусть приносит хоть какую-нибудь пользу, черт бы ее побрал. С ней я потом разберусь. Главное – не давать им сойтись, и дело в шляпе. Все у нас получится. – Он залпом выпил виски, потом вспомнил про жену. – Хереса хочешь?
– Нет, спасибо. – Дороти наблюдала за мужем, восхищаясь его стойкостью. Пять минут назад он был на грани срыва, а теперь у него уже имелся план действий, и его уверенность в себе ничуть не пострадала. Квентин удивительный. Дороти ничуть не сомневалась в его правоте. Все будет так, как он сказал. Она много раз видела, как муж добивался своего. Силе его воли невозможно противостоять. Все будет точно так, как он сказал – если ничто не заставит его отказаться от прежних намерений.
Сара Лайтли лежала без сна, прислушиваясь к городскому гулу, приглушенным крикам и вою сирен, проникающим сквозь двойное остекление окон апартаментов. В комнате с кондиционером было прохладно, простыня и одеяло оказались мягкими и легкими, упругий пружинный матрас – как раз таким, как она любила. Но ей казалось, что она наблюдает за собой со стороны. Разум словно отделился от тела. Мать, свернувшаяся клубочком на второй кровати, у противоположной стены, дышала тихо и ровно. Принимать лекарства она отказалась. Как же ей удалось уснуть так быстро? Или притворяется?
Сара задумалась об этом. Забавно, как легко она поверила в притворство Тилли. Оказывается, двуличие, свойственное матери, она принимала как данность и считала обычной чертой характера. Это двуличие Сара наблюдала с раннего детства, и в ее отношениях с матерью всегда присутствовал элемент обмана. Но, разумеется, это ненормально, так?
Папа. У Сары и вправду остались о нем воспоминания лишь из раннего детства. Но ей запомнились взгляды, паузы, негромкие разговоры за полночь, в итоге у нее сложилось впечатление, что он не собирался смотреть сквозь пальцы на поведение Тилли. Неужели все это время он знал… про Сола Мердока и все остальное?
В коридоре под тонким ковролином скрипнула половица. Кто-то на ногах. Интересно, кто бы это мог быть? Уж точно не старый Джек Спротт. Саре показалось, что он еле держался на ногах, когда его так решительно увели спать эта ужасная Барбара и Малькольм Пул.
Может, это Барбара ищет что-нибудь пожевать? Она такая прожорливая. Во время ужина в ресторане ела все подряд и с таким довольным видом подмела остатки салата и булочек, как будто не могла смириться с мыслью, что они окажутся несъеденными. Звуки прекратились. Кто бы там ни был, он ушел. Или застыл неподвижно. Внезапно Сара порадовалась тому, что дверь номера надежно заперта.
Или же это Сол Мердок? После скандала он так и не вернулся. Может, только недавно встал и теперь бродит по дому. Но зачем? Сол Мердок. Тот самый, который обольстил ее мать, когда Сара была еще совсем крошкой, а папа воевал далеко-далеко. Каким надо быть человеком, чтобы решиться на такое? А теперь он знаменит и, наверное, богат. А папа умер.
Сара закрыла глаза ладонями, чтобы не видеть комнату и отгородиться от своих мыслей. И как же ей теперь вести себя с Тилли? Как смотреть в глаза Мердоку? Старый Джек подвел итог, еле ворочая языком за ужином и не сводя налитых кровью глаз со скатерти. «Гнида. Аж плюнуть хочется, и все такое». А Пол, Пол Морриси, сидевший по другую сторону от нее, темноглазый и пылкий, рассказал ей, как Мердок разнес его книгу – надменно, из ревности и со зла – и как разом лишил Морриси всех шансов. Наверное, Мердок эгоист до мозга костей. Совсем как… мать. В точности как мать.
Сара чуть не села в кровати, настолько потрясло ее это открытие. Оно было как вспышка, которая озарила все декорации в ее памяти, и стало ясно, что они всего лишь расписные театральные задники. Сара изучала их по одному и сдвигала в сторону, пока не расчистила пространство, где Тилли сидела ничем не заслоненная и не приукрашенная, и ее уже не озарял свет вины, привычки и сентиментальности. Увидев Тилли без маски, Сара замерла. Было слышно, как бьется ее сердце.
Со стороны второй кровати донесся осторожный скрип. Сара приоткрыла глаза и ничуть не удивилась, увидев, как Тилли выпростала из-под одеяла белые ноги. Заметив, что Тилли близоруко вглядывается в ее сторону, Сара закрыла глаза, стараясь лежать совершенно тихо. Что бы ни задумала мать, в зрителях она явно не нуждалась, а у Сары имелись свои причины не привлекать ее внимание к тому факту, что она бодрствует.
Послышался слабый скрип пола, потом раздался щелчок. Сара рискнула взглянуть из-под ресниц. Тилли, ссутулившись, сидела к ней спиной за письменным столом и, кажется, что-то писала. Сара напрягала зрение и боролась с нервным напряжением, от которого сами собой подергивались руки и ноги. Заметив, что затаила дыхание, она почувствовала, как сердце дрогнуло. Но Тилли, поглощенная своим занятием, не оборачивалась.
Медленно ползли минуты. Который теперь час? Сара не осмеливалась взглянуть на наручные часы, а неизвестность вдруг стала ощущаться как пытка.
Потом лампа над столом щелкнула и погасла. Тилли мотыльком заскользила к двери. Щелкнул замок. Опасливо оглянувшись, Тилли быстро вышла в коридор и притворила за собой дверь, оставив тонкую щель, через которую пробивалась полоска света.
Сара расслабила затекшие конечности и кинула быстрый взгляд на наручные часы. Всего лишь пять минут двенадцатого! Совсем еще не поздно. Ее переполняло ощущение власти – власти незримого наблюдателя. Сейчас она бы все отдала, чтобы последовать за Тилли. Чем занята мать? Неужели после всего, что было, предприняла попытку поговорить с Солом Мердоком? Не могла же она…
