– В каждом случае, – продолжал Тоби, – возле трупа находили книгу, автором которой была жертва, а в этой книге отмечены слова, уместность которых вызывала неприятные чувства. Это обстоятельство придавало делу своеобразный характер. Честно говоря, я лишь несколько часов назад понял, что это не просто свидетельство патологической одержимости.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Гости застыли в ужасе и выглядели пародией на благополучных членов общества.
Тоби переглянулся с констеблем Милсоном, который стоял, прямой и безучастный, в противоположном углу гостиной.
– В данном деле мы не смогли применить последовательный подход, – продолжал сержант, – потому что, честно говоря, слишком велика была вероятность, что убийца нанесет очередной удар в любой момент. Убийства были совершены с особой жестокостью, в качестве жертв выбраны слабые и беззащитные люди. Как правило, успех питает тщеславие таких убийц, поэтому последующие преступления кажутся им легкими и неизбежными. – Тоби пристально посмотрел на всех гостей по очереди, словно ожидая реакции, но никто даже не шевельнулся. – Эти убийства, – продолжал рокотать он, демонстративно сверяясь с какими-то записями, – вызваны сильным чувством. Но это чувство – отнюдь не ненависть к Квентину Хейлу. Это страх. Страх лишиться того, чему этот человек придает огромное значение: средств к существованию и, что еще важнее, места под солнцем, как выразился один из моих коллег. Человек, о котором я говорю, сейчас находится здесь, в этой комнате, и наверняка понимает, что я знаю, кто он такой.
Свет вливался в окна, ярко-голубое небо за ними пылало жаром. Но в закрытой квартире с кондиционером господствовала прохлада. Доступ горячему воздуху в нее был надежно перекрыт.
Но это означало также и то, что в квартире оказались заперты все присутствующие. Друг с другом и с чудовищем, внушающим подозрения и страх, которое сидело среди них и чувствовало себя как дома.
Прерывистый вздох, словно порыв ветра, пролетел по гостиной. Кейт обнаружила, что сцепила пальцы так сильно, что они начали ныть. Дороти не сводила с Тоби испуганных глаз, обнимая Эми за тонкую талию. Сама Эми была неподвижна, как статуя. Ее волосы оттенка пшеницы свисали вдоль щек, закрывая лицо. Малькольм во все глаза смотрел на Квентина, приоткрыв рот. Барбара, глядя на Тилли, стучала пальцем по своему пустому стакану, затем перевела взгляд на оставшийся нетронутым стакан на журнальном столике.
– Забирайте! – в изнеможении пробормотала Тилли.
Барбара с ухмылкой схватила стакан, подошла к окну и повернулась, обводя взглядом гостиную.
Но Тоби не дал себя отвлечь.
– Следующего убийства я не допущу, – громко объявил он. – Я предпочту выдвинуть обвинения на основании тех немногих свидетельств, которыми мы располагаем, а затем трудиться день и ночь, чтобы добиться обвинительного вердикта. И я его добьюсь, можете не сомневаться. Иначе говоря, игра завершена. Все кончено. Чистосердечное признание избавит нас от досадной потери времени и поможет, когда дело дойдет до суда.
Берди вдруг вскочила.
– Дэн! – резко вскрикнула она.
Последовала немая сцена.
А потом завизжала Сара, указывая пальцем на Барбару, и Малькольм с выпученными глазами ринулся вперед. Но было уже слишком поздно. С остекленевшими глазами и застывшей на лице ужасной улыбкой Барбара Бендикс, продолжая сжимать стакан, осела в судорогах на мягкий золотистый ковер Квентина.
– Назад! – рявкнул Тоби, бросился к Барбаре, корчившейся на полу, и склонился над ней, заслоняя от перепуганных зрителей. – Берди, сюда! Милсон, «Скорую»!
– Яд! – заверещал Малькольм и подскочил к Квентину. – Это ты дал ей стакан с отравой! Сволочь! Ты…
Квентин побелел как мел и вцепился в спинку стула, словно боялся упасть.
– Нет, нет! Она сама наполнила стакан. Виски… оба стакана… наливала она!
Тоби выпрямился и повернулся к ним. Барбара уже не шевелилась.
– Она налила виски в оба стакана, – мрачно подтвердил он. – Один выпила сама, другой дала миссис Лайтли.
– Но Тилли пить из него не стала, – выговорила Кейт.
– Она… – Тилли указала дрожащим пальцем на Берди, все еще склонявшуюся над телом Барбары, – сказала мне не делать этого. Сказала, что мы определим, кто… Сказала, чтобы я ничего не ела и не пила из рук… из рук Барбары. Так она сказала. – Тилли закрыла лицо ладонями, и на этот раз всхлипы, от которых содрогалось все ее тело, показались Кейт неподдельными.
Сара быстро подошла к матери и нагнулась над ней, смущенно похлопывая по руке.
– Полагаю, какой-то цианид, – объявил Тоби, и все заметили, что он держит стакан носовым платком.
Зазвонил телефон, Тоби шагнул к нему и выхватил трубку прямо из-под носа Квентина, и не подумав извиняться.
– Да. Хорошо. Отправьте их наверх, – лаконично распорядился он и повесил трубку.
Кейт передернуло. Она перевела взгляд на фигуру, скорчившуюся на полу. Берди по-прежнему стояла возле нее на коленях, словно на страже, но рука, которая вцепилась в ковер так же крепко, как Барбара Бендикс цеплялась за жизнь, была совершенно неподвижна. Ни звука, ни вздоха – ничего.
Глава 29. Плач по убийце
– Но почему, почему? – капризным тоном допытывалась Тилли у Тоби, пока они шагали вниз по пожарной лестнице, сопровождаемые Кейт, Берди и Милсоном в арьергарде. – Почему Барбара хотела убить меня, и Сола, и Джека Спротта? Это же бессмысленно! У нее было все. Ведь только она, по-видимому… писала то, что ей нравилось, и ее книги хорошо продавались. Конечно, мои книги тоже покупают, – добавила она, поспешно оглянувшись на Кейт, и слабо улыбнулась, как будто в кои-то веки мельком увидела себя такой, какой ее видели остальные.
– Все выяснится в ходе расследования, миссис Лайтли, – мягким тоном ответил Тоби. К тому времени они уже достигли площадки третьего этажа. – Послушайте, может, Кейт и Берди сводят вас в кафе?
– А вы сейчас в комнату Барбары, да? – вмешалась Берди.
Он кивнул с серьезным видом, но промолчал. Рука лежала на дверной ручке.
Милсон нетерпеливо ждал рядом, не обращая внимания на остальных.
– Я хочу посмотреть, – напрямик заявила Берди. – С вас причитается, Дэн, и вы это знаете. Вы не можете мне отказать.
– Еще как могу, – угрюмо возразил он, потом посмотрел на выжидательные лица слушателей, на застывший профиль Милсона, возвел глаза к потолку и вдруг капитулировал. – Ладно! – сказал он. – Но вы уже догадываетесь, что мы там увидим. – Он распрямил плечи и открыл дверь.
Шторы на окнах в комнате Барбары были задернуты. Тоби пришлось включить свет, чтобы осмотреться. Одежда кричаще-ярких цветов была развешана по стульям, кофейные чашки, бумаги и папки громоздились на столе вокруг портативной пишущей машинки. Чемодан в углу раззявил пасть, из него на пол вываливались белье и обувь. Комната так напоминала саму Барбару, что казалась живой. Тоби посторонился, придерживая дверь для остальных.
