– Разговорчики, Саратов, – снова осадил подчиненного Курган и тут же переключился на Севера, продолжая жевать: – Так, мой милый друг, я не понял. А ты с каких суффиксов тут раскомандовался? Или вы со своим дружком решили, раз нулевой допуск есть, так всё можно? А, лысый?
– Ну, для кого-то я, может, и «лысый», а для тебя – полковник запаса воздушно-десантных войск. Обращаться ко мне разрешаю только по прозвищу Север. Спутника моего прошу называть Стелс и никак иначе, он тоже капитан, как и ты, и тоже в запасе, как и я. Так что мы свое, товарищи армейцы, отслужили сполна – запахом пороха и вкусом крови нас удивить не удастся.
– Хм… – Курган впился изучающим взглядом в Севера. – Допустим, полковник. Возможно, так и есть. Однако это ничего не меняет. Я хочу, чтобы вы оба четко осознали, что, несмотря на имеющиеся у вас заслуги и звания, данная транспортная экспедиция находится под моим сопровождением и охраной. Здесь командую я! Это понятно?
– Понятно, капитан, понятно, – ответил Север. – Никто и не претендует. Ты только хлопцев своих горячих угомони. А то как дети малые: хлебом не корми – дай только писюнами помериться.
На лице Кургана появилось некое подобие доброжелательной улыбки, а в глазах намек на понимание.
– Ну, так что, командир? – продолжил Север. – Найдем мы общий язык? Или начальству стоит доложить о таких вот вольностях в подразделении спецуры?
– Ладно, разберемся. Время покажет, кто вы такие, – почуявший неминуемую взбучку, но не желая выказать слабость, Курган нарочито громко захрустел ореховой сладостью, якобы демонстрируя, кто тут главный, и с важным видом стал изучать на внутренней обшивке геликоптера текст инструкции, за долгие годы полетов и так въевшейся в мозг.
Спать командиру не хотелось, беспокойство из-за предстоящего рейда начало преследовать его еще на Большой земле, хотя опыт и нюх матерого воина даже во время восьми командировок в горячие точки позволяли ему удачно выходить сухим из воды и частенько без каких-либо потерь. «А это тебе не бабочек с травками изучать, лузер…» – Капитан перевел взгляд на одного из ученых, который исподтишка наблюдал за ним. Тот смутился, будто бы понял мысль вояки, закрыл глаза и прикинулся спящим. Курган вздохнул и стал в сотый раз читать ЦУ: «Дверь открывается нажатием и поворотом ручки…».
Вертолет накренился и взмыл ввысь. Уши пассажиров заложило, лица исказились недовольными гримасами, рокот винтов усилился, разрубая плотный воздух гигантскими лопастями. Здесь, в Зоне, он отличался от того, который насыщал атмосферу Большой земли, не говоря уже о стихиях природы.
Стелс впился пальцами в края сиденья и вопросительно посмотрел на Севера. Товарищ продолжал невозмутимо лежать на тюке брезента, сцепив руки в замок. На тревожный взгляд Стелса бывалый сталкер скривил губы и цыкнул, типа: «Пустяк, не парься! Всё нормально».
Семеро бойцов спецназа во главе с капитаном также равнодушно восприняли вибрацию и виражи вертушки, а двое ученых, судя по их перекошенным, бледным лицам, были на грани паники, судорожно хватаясь за тросовую проводку, натянутую вдоль стенок салона. Стелс почувствовал себя таким же «ботаном» и тихо матюгнулся.
Из кабины высунулся пилот и крикнул:
– Мы пересекли Стену, вошли в Зону! До контрольной точки семь минут лету. Уровень три.
Курган понимающе кивнул «водиле», а Стелс зыркнул на Севера. Тот улыбнулся и поднял правый большой палец по-прежнему безмятежно сцепленных на животе рук.
Вертушка выровняла курс и понеслась к болотам, окаймленным рыже-зеленой полоской растительности. Впереди над горизонтом под ритмичное мерцание молний танцевало несколько тонких столбиков торнадо в пыльных юбчонках. Может быть, назревал «смерч» – мощная аномалия, порождаемая и Зоной, и непогодой, этакий симбиоз Хозяйки и Матушки-природы. Резко начали сгущаться тучи, откуда ни возьмись, западнее болот вырос черный столб дыма, а стая воронья, взмывшая из пролеска, сгустком черных штрихов понеслась прочь от маршрута движения вертолета.
Экипаж и пассажиры воздушного судна, успокоенно выдохнули и настроились на скорую и благополучную посадку на территории научного лагеря. Но Зона распорядилась иначе…
***
Сначала из кабины пилотов раздался десятиэтажный мат. Затем короткие, резкие вопли, предупреждающие об опасности. Вертолет дернулся так внезапно и сильно, что все пассажиры слетели со своих мест на пол. И только вцепившийся двумя руками в сиденье Курган, бросив взгляд в иллюминатор, успел заметить отстрелившиеся термоловушки.
– Ракета! Бойся-я…
Скопом лежащие в проходе люди все как один сжались и зажмурились. Берец капитана больно тюкнул Стелса по шлему и уперся в его наушник. Вертолет снова сильно дернулся и, резко крутанувшись, стал заваливаться на бок, устремляясь камнем вниз.
– Твою ж дивизию… Падаем, братцы! Всем сгруппи…
Ох, е-о-о!..
Геликоптер натужно загудел, его обшивка с оглушающим скрежетом лопнула, и в салон ворвалось огненное облако. За секунду до этого Стелс успел заметить кинувшегося на него с развернутым брезентом Севера. Полотно крепкого и плотного материала закрыло их обоих и, кажется, капитана в придачу.
Жар пламени и пронзительный, дребезжащий звук умирающего вертолета стали последним, что ощутил и услышал Стелс. Через миг его сознание отключилось.
***
Жизнь возвращалась медленно и болезненно.
Сначала в голову Стелса проникли тревожные голоса, стоны, треск и непонятное гудение. Звуковая гамма никак не радовала – явно не щебетание птичек с журчанием ручейка. Тут же в сознание вкрались неприятные запахи. Рядом что-то горело. Воняло паленым пластиком и пережаренным мясом, и все это наводило на нехорошие мысли.
Стелс открыл глаза, кое-как сфокусировал зрение и тихо застонал. Картина, открывшаяся его взору, оказалась страшнее предполагаемой.
Мощный военно-транспортный летательный аппарат валялся на боку, окутанный языками огня и черным дымом. Разбитые стекла, искореженные борта и лопасти придавали ему вид поверженного мамонта, утыканного копьями неандертальцев. Вертолет разве что не стонал. Трещала горящая обшивка корпуса, шипели и свистели оплавляющиеся кабели и шланги, лопались капсульные элементы техники.
Мимо прошмыгнул один из армейцев, на ходу раздирая упаковки бинтов. Слева мычал раненый. От горящей вертушки Курган оттаскивал дымящийся труп своего бойца, у которого не хватало некоторых частей тела, а вместо лица краснело месиво плоти…
Стелс сморщился, будто никогда ранее не видел подобных увечий. Попытался шевельнуться и приблизить руки к глазам, чтобы убедиться, что его конечности целы, а не отсутствуют, как у того бедолаги. Получилось.
Руки оказались целы и невредимы. Тело не стрельнуло болью, послушно приподнялось с мягкой подушки, оказавшейся мохнатой кочкой пожухлой травы. Стелс помотал головой – тупая боль отдалась в затылке и потекла к вискам.
Перед глазами возник Север.
