– Мудрено что-то… – пожаловался Старыгин, – в моей больной голове не укладывается…
– Да бросьте вы, не притворяйтесь глупее, чем есть! – отмахнулась Ленская. – Не так сильно вас по голове стукнули.
Старыгин надулся – уж больно резка Александра Павловна, могла бы и помягче с ним обходиться. Ленская не обратила на его обиду ни малейшего внимания и продолжала:
– Ну, выписывал доктор жене своей разные препараты, да только не очень они помогали. Потому что через некоторое время обнаружил он у нее признаки раздвоения личности. Вот вы как относитесь к раздвоению личности?
– Да никак, – Старыгин пожал плечами. – До сих пор никогда с этим не сталкивался. И не верил бы, если бы сам не видел этот кошмар.
– Да уж, – вздохнула Ленская. – В общем, доктор Грин запаниковал и применил гипноз. И внушил своей жене новые воспоминания – что женаты они много лет, что брата у нее никогда не было, и так далее… Он-то хотел как лучше…
– Ужас какой! – поежился Старыгин. – Это чтобы кто-то свободно в моей голове копался…
– У вас в голове все в порядке, – справедливо возразила Ленская, – а вот у нее после этих экспериментов все и началось. Вторая личность потихоньку начала доминировать над первой, она перестала доверять мужу и сбежала от него в Россию.
– В надежде вернуть память… – закончил Старыгин. – В общем, доктору надо было вовремя поместить ее в клинику, тогда не было бы всех этих убийств.
– Он пытался доказать мне, что Лидия в них совершенно не виновата – дескать, в ней два разных человека, она никого не собиралась убивать, она даже не помнила, как это делала.
– А вы что? – заинтересовался Старыгин.
– Ну, что теперь об этом говорить, преступник погиб. Или преступница, как вам будет угодно, – ответила Ленская. – Если отбросить мистику, то получается, что из-за аварии Лидия Вересова повредилась в уме, а после от неправильного лечения окончательно сошла с катушек. Однако логика в ее поведении все же была. Здесь она нашла вас, пустила по следу картин с монстрами, и всех, кого вы находили, убивало ее второе «я». В конце концов все у нее в голове перемешалось – свинцовые солдатики, картины с монстрами, уроборос этот…
– А вот, кстати, куда он делся? – заинтересовался Старыгин. – Картина, вторая часть диптиха, в Эрмитаже, а где уроборос?
– Наверное, в архиве, среди вещдоков… – Ленская наморщила лоб. – Как-то я выпустила его из головы… ладно, я поищу…
– Не найдете, Александра Павловна, – твердо сказал Старыгин, – и не старайтесь. Эта, как вы говорили, мистика – коварная вещь, уж я-то знаю, видел своими глазами.
Ленская посидела еще немного, простилась сухо и ушла, оставив Старыгину коробку шоколадных конфет и килограмм бананов.
– Ну слава тебе господи, тихо стало! – проворчал Павел Егорыч. – Хоть вздремнуть до ужина…
Но тут же без предупреждения дверь распахнулась от удара ногой, и на пороге возникла Алевтина Тепличная собственной персоной.
Сегодня по случаю ненастной погоды на ней был джинсовый комбинезон, сшитый, надо полагать, на циркового бегемота и доставшийся Алевтине по случаю. Алевтина сдернула с головы джинсовую же кепку и заорала:
– Здорово, мужики! Как болеется?
Старыгин застонал и спрятался под одеяло. Но было уже поздно.
