— Всё, — устало проронил Середа. Он усмехнулся и оглядел рубку. — Поздравляю, друзья, с первой победой…
— Спасибо! — вразнобой ответили новобранцы.
— Спасибо скажете теше, — ухмыльнулся Копаныгин, — когда она угостит вас блинами. В Космофлоте положено отвечать: «Служим Земле!» Ну-ка!
— Служим Земле! — рявкнули хомо, кхацкхи и один семигуманоид.
— То-то! — довольно улыбнулся капитан.
Глава 8
ПРОРЫВ
Почти пятьсот человек «прописались» на крейсере, из них в экипаж попало чуть больше половины. А требовалось тысяч шесть — пилотов, канониров, инженеров, операторов. Не хватало ни рук, ни голов.
Виктор не спал уже четвертые сутки, держался на одном спорамине, а что было делать? По бортовому времени в сутках двадцать четыре часа, ему же не хватило бы и тридцати. Работали все, путая день с ночью, но флагману приходилось тяжелее прочих. Таков был его пост. Его долг. Да и нужда была.
На ходу проглотив бутерброд, Середа запил его компотом. Он стоял у панорамника в ходовой рубке и любовался звездами, погруженными в глубочайшую пучину темноты. Такого неба из Солнечной системы не увидишь, мешают темные завесы холодной материи — если бы их можно было раздвинуть, то земные ночи казались бы не черными, а пепельными.
Слева, похожая на клуб светящегося дыма, испещренная черными провалами, висела туманность — словно облако разметало по мраку. Сверху от нее уходили тусклые серые клочья, постепенно растворявшиеся в бездонных межзвездных пропастях.
А справа, выглядывая над облаком темной пыли, сияла плотная светящаяся масса из неисчислимых роев звезд — ядро Галактики…
— Флагман! — послышался голос Таппи.
Середа вздохнул и сказал:
— Слушаю.
— Себум исчез! — растерянно доложил Нупуру.
— Что-о?! Как это — исчез?
Таппи развел руками.
— Да так вот! Мне надо было к нему в камеру зайти, датчик поменять. Открываю дверь, а там пусто!
Середа стремительно покинул рубку. Камера-хранилище, куда поместили бывшего капитана крейсера, находилась рядом, на той стороне коридора. Виктор откатил дверь и вошел внутрь. В камере никого не было. На полу валялся поднос с остатками рыбных палочек и емкость с водой, в воздухе витал неприятный едкий запах.
Середа выцепил плашку коммуникатора и рявкнул:
— Гумм-на-Взат! Срочно в ходовую рубку!
— Есть! — откликнулся семигуманоид.
Правильно понимая сущность слова «срочно», Гумм-на-Взат прибыл через две минуты.
— Я здесь, мой Викк! — доложил он, застывая в позе почтения.
— Ты когда в последний раз кормил себуму? — спросил Середа.
Гумм замешкался, соображая, и ответил:
— Три дня назад.
— А после?
— А пос-сле себумой занимался Никк… как это… Ник-китос.
— Никита? — переспросил Середа, припоминая юношу, интересовавшегося его боевыми подвигами. — А почему он?
— Никк просил меня показать ему с-себуму, и я тогда сказал: хочешь смотреть на врага? Тогда корми его вместо меня, я з-занят, а ты нет. И Никк взял на с-себя кормежку себумы… Я не понял, мой Викк, а почему ты спрашиваешь об этом?
— Потому, мой Гумм, что себум исчез!
Бледные щеки семигуманоида заголубели.
— Виноват… — проговорил он, хлопая круглыми глазами.
— Брось! — отмахнулся Середа. — Где Никита? Веди к нему!
Гумм бросился по коридору к жилым отсекам. Середа и Нупуру поспешили следом. Миновав поперечник, они вышли в бесконечный радиальный коридор, где было людно — десятки мужчин и женщин отдыхали, прогуливаясь или сидя на круглых себумских матрасиках. Было время обеденного перерыва.
Гумм-на-Взат повернулся к стене, тронул пальцем узел сопряжения, и перед ними открылся прямоугольный проем. Середа сам заглянул в каюту — небольшая комната с закругленными углами, два спальных мешка на полу, на выступе стены — концертная хориола.
— Сосед Никитоса недурно играет, — прокомментировал увиденное Нупуру.
— А вы кого ищете? — спросили из коридора.
Середа оглянулся и увидел тощего подростка в мешковатом комбинезоне серебристого цвета, но босого. Впрочем, теплый и пружинящий пол на корабле не требовал обуви.
— Как звать? — поинтересовался Середа.
— Илья, флагман! — вытянулся отрок.
— С Никитой соседствуешь?
— Ага!
— А где он?
— Не знаю… Был с утра… Ушел куда-то… Он вообще какой-то странный стал!
— И давно?
— Да дня два уже. Раньше болтал — не остановишь, а тут второй день — ни слова! Я думал, он обиделся… Хотя за что? Мы с ним не ругались…
— Если увидишь его, — сказал Середа, — дай мне знать!
— Хорошо…
Пружинящим шагом Середа вернулся в рубку. Огляделся, будто себум мог тут прятаться. Но в сплющенном сфероиде ходовой рубки находились лишь вахтенные. Выше пультов и дверей рубку обегал синеватый экран, образуя полное кольцо. А в самом верху, в ячеях потолка, сплетались трубы, поперечины, кабели, волноводы, пучки псевдонервов.
— Этот Никитос — предатель, или дурак, или паци, — перечислял варианты Нупуру.
— Нам от этого не легче! — сказал Середа. — Если себум на воле, он мог что угодно натворить! Бежать с корабля, дать сигнал своим, заблокировать на хрен все системы…
— Только не бежать, — затряс головой Таппи, — все шлюзы открываются из рубки, а сюда он точно не заявлялся!
— Сейчас разберемся, — буркнул Середа и утопил клавишу внутренней связи: — Вахта, прием!
С экрана глянул Сартаков, инженер-гастроном с базы «Гаданда».
— Вахта административно-технического сектора на приеме! — молодцевато отрапортовал он. — Слушаю, флагман.
— Полную схему дислокации на экран информатора!
— Есть! Готово, флагман! Полная расшифровка по всем секциям!
Продолговатый экран расчертился концентрическими кругами — планами уровней линкора. Под каждым кругом замельтешили цифры, раскладываясь по колонкам.
— Сколько было человек на борту после старта с Алты? — спросил Середа.
— Включая инопланетян?
— Да, всех!
— Четыреста девяносто два существа, флагман!
— А сейчас сколько?
— Четыреста девяносто два, — с оттенком удивления ответил Сартаков.
— Свободен! Конец связи.
Середа прошелся вдоль экрана информатора.
— Значит, эта тварь на борту, — бормотал он. — Гляди, Таппи, — почти все скопились на четвертой и пятой палубах, на шестой двое, на третьей — всего один…
