— Ур-ра-а! Виват, Доброфлот! — заголосили во дворе.
Исполинский диск величаво проплыл над Рингдомом. На планетарники себумов он походил только размерами. Планетарные крейсера были плоскими, с толстой кромкой, а земной корабль представлялся двояковыпуклым, с острым краем.
— Здорово! — завопил Милко, появляясь рядом с Амадом. — Ну, теперь наши покажут чужим!
Гупта, не находя слов для выражения, только кивал головой, глазами провожая диск. Никогда бы раньше не поверил, что будет так радоваться космическому кораблю…
Заревели трубы-радонги, завыли раковины, зарокотали барабаны — начался нечаянный праздник, счастливая энергия требовала выхода.
— Нам наверх, — сказал незаметно подошедший Намгьял и повел компанию на галерею, опоясывавшую двор. — А вот и хозяин!
Кланяясь и складывая перед собой ладони, Амад двинулся навстречу маленькому человечку с лысым черепом и сморщенным личиком, одетому в желтый халат и красную гребнистую шапку секты Сакьяпа. Это был высокопреподобный верховный лама Нюима Норбу, настоятель монастыря Рингдом.
Обменявшись любезностями, хозяин и гости направились в трапезную. От ее каменных, грубо побеленных стен несло холодом, и верховный велел внести бронзовые грелки с горящими угольями и благовонной можжевеловой хвоей. Трапезная была наскоро убрана — с продымленных балок потолка свисали полотнища священных бурханов, золоченое изображение Будды в глубокой нише было наряжено в «парадное» облачение из индийской парчи, а семь курительных палочек перед ним завивали пахучие колечки дыма. На резных столиках подали угощение — сырые яйца и кислое молоко, рис, приправленный шафраном и кардамоном, картофель с маринованными овощами, ростки гороха маш и целебный горный лук. По европейским понятиям это и не еда даже, а так, легкая закуска. Было и что выпить — чанг в конических медных сосудах с серебряной чеканкой и настоянная на змейках водка в бамбуковой бутылочке, подогретая и готовая к употреблению.
— Выпьем за Доброфлот! — предложил Намгьял, и все поддержали его.
Водку Амад не пил, но попробовать чанга не отказался. И не прогадал. Чанг — это тибетское пиво, очень питательное, по вкусу напоминающее апельсиновый сок, а по цвету — кефир. Чанг веселит, но не вызывает похмелья, и Амад смело подставил свою пхорпа — небольшую деревянную чашечку — под пенную струю. После второй он «захорошел» и даже решил попробовать знаменитый тибетский чай, тот самый, что приправляют молоком, горстью слегка поджаренной ячменной муки, солью и оранжевым буйволиным маслом. Не так уж и плохо, решил Амад, отведав яство. По цвету — действительно чай, а по вкусу… Суп. Болтушка. Главное, греет кровь и придает сил.
Гупта разомлел, примостился у грелки и, потягивая чанг, счастливо улыбался, довольный собой и миром.
— За победу! — вскричал Намгьял. — За Середу!
«До победы еще далеко, — подумал Амад. — А вот за флагмана грех не выпить…»
4. Регион Океания, остров Витязя
— Сообщение от Осведомительного Агентства! — прогремел звучатель, и Полина Страут напряглась. — В ходе победоносного наступления Доброфлота Западное полушарие Земли полностью освобождено от вооруженных сил противника!
Ожесточенные боевые действия продолжаются в Северной Индии, над Экваториальной Африкой, в отдельных районах Центральной Европы и Северной Атлантики.
Третья и восьмая эскадра завершают зачистку бассейна Тихого океана в районе островов Палау, в восточной части Индонезии и на севере Австралии. Себумские колониальные транспорты успели совершить посадку на Большом Барьерном рифе и островах Полинезии — малые атмосферные крейсеры уничтожили их с воздуха.
Поступило сообщение из Южной Африки, куда из Конго перелетели четыре дестроера противника и штурмовой планетарный крейсер. Эсминцы «Стерегущий» и «Безупречный» попытались задержать вражеские корабли, но были уничтожены превосходящими силами. Суперкрейсеры «Рюрик» и «Хакан» пошли на перехват и сошлись с себумами над пустыней Намиб…
— Полинка, как бы не опоздать… — осторожно проговорил дядя Мирон.
— Да подожди ты! — шикнула Полина. — Дай дослушать!
— А все уже…
Полина разогнулась, вздохнула и сказала:
— Спасибо тебе за Женьку! Я не знаю, что бы я делала без нее! Если б не ты…
— Да ладно тебе! — засмущался дядька. — Тоже мне подвиг — вернулся домой и забрал ребенка!
— Мог бы и не успеть…
— Тогда б нас обоих уже не было… Ну, ладно, — вздохнул дядя Мирон, — поеду я… передавай там привет Лешке! Да, и вот еще что…
Дядя Мирон подтолкнул к молодой женщине старенького боевого робота типа «Вий», десятиглазого и шестирукого. Робот исполнял обязанности повара, дворника, уборщика и няни для Жени Страут, чудного создания четырех лет от роду, с личиком примерного ангелочка и золотистыми кудряшками.
— Вот, Асур, это твои новые хозяйки! Слушайся их!
— Приказ понял, — прогудел робот.
Мирон быстро чмокнул в щечку Полину, потрепал по головенке Евгению Алексеевну и строго сказал Асуру:
— Чтоб охранял! Понял?
— Приказ понял… — монотонно пронудил кибер, подхватывая три чемодана сразу.
— До свидания, Мирон! — провопила Женя.
Павильон станции метро «Проспект Вернадского» был разрушен, а сама станция представляла собой глубокий котлован, на дне которого протянулись перроны. К ним вели временные мостики из пластконструкций. Сбегая по шатким сходням, Мирон оглянулся, хватаясь за перила, и помахал рукой.
— Осторожно, двери закрываются, — с заботливой ноткой в голосе объявил автомашинист.
Двери сомкнулись, и Мирон домахал из-за бликующего окна.
— Мам, а поцему Милон не с нами едет? — поинтересовалась Женя.
— Надо говорить «дядя Мирон». Он потом приедет, попозже. У него сейчас работы много, он с дядей Шуриком разгребает завалы… Помнишь дядю Шурика?
— Помню! Он мне на день р-роздения куклу подар-рил! Больсую! Вот такую!
Женя развела ручонки и встала на цыпочки, демонстрируя габариты подарка.
— Ну, вот. А мы сейчас к папе поедем, на остров…
— Настоящий остр-ров?! — впечатлялась Женя, округляя голубые глазенки.
— Ну а как же? Конечно, настоящий…
Семейство Страутов приблизилось к проспекту. Полина заметно хромала после ранения левой ноги.
Полина прищурилась. В Москве было солнечно и ясно. И знобко — осень.
— Женя, тебе будет полезно надеть куртку, — обеспокоился Асур.
— Асул! — сердито сказала Женя. — Какой ты пр-ротивный!
— Да-да, дочечка, — встала на сторону робота Полина. — На улице холодно!
— Мама! — изумилась Женя. — Я зе в свителе!
