Мы справимся, но, признаюсь, такого отродясь не видели.
Святейший пригласил генерал-полковника К.:
— Надеюсь, достаточно оснований арестовать этого безумца и законопатить в Бутырку?
— Я бы не советовал форсировать. Ваше Святейшество.
— Что? Как?
— С архимандритом Мартыном все не так просто. У него есть влиятельные друзья. При задержании может пролиться кровь. Много крови. Полетят звезды с погон. Лучше подождать. Посмотреть, как оно развернется. И вообще. Святейший, не надо было… это… с Изольдой Фениксовной в «Метрополе». Там же все записывается. Наш старый, гэбэшный отель. Вы бы мне сказали — я бы организовал чисто и по-тихому.
Раскланивается. Заговор, чистый заговор. Но мы сдюжим. Именем святого Никона. И с Божьей помощью. Это не надо понимать один в один, просто речевой оборот со словом-паразитом. А «Метрополь» рядом с Большим театром, только и потому.
Через дни — игуменья Фотинья, экономка, доверенная в доску. Приносит газету Bild. А там— интервью. Святейший ведь знает немецкий. Он много чего знает. Прима-балерина Большого театра: Я была любовницей Патриарха! Вот так— на весь мир, на все христианство. Но самое страшное слово — «была»!
Патриарх принял сразу шесть капсул легкого героина. И очнулся в другом месте. В палате кремлевской больницы. Кровать большая, палата просторная. Никаких гаджетов рядом нет. Заходит худощавый юноша. Это владыка Варсонофий, ответственный секретарь.
— Как я рад видеть тебя, мой малыш! Что со мной сталось?
— Инсульт, Ваше Святейшество. Из-за передозировки. Должен сразу сообщить. Священный Синод отстранил Вас. По состоянию здоровья. Назначен местоблюститель престола.
— Как? Сразу? В одночасье?
— Прошла неделя. Святейший. Вы были в коме, без сознания. В реанимации. Неделя, не один день.
— И кто?
— Я.
— Что ты?
— Я местоблюститель. Митрополит Варсонофий.
— Как такое может быть, малыш?
— А почему нет? Преемственность. И Вы же сами говорили, что современный Патриарх должен быть молодым.
А я на 12 лет моложе Вас. И молодёжь меня любит. Она придёт ко мне в Церковь.
— Меня временно отстранили?
— До ближайших выборов, Святейший. Статус вы сохраните в любом случае.
— Я — всенародно избранный Патриарх! Вы все должны прямо выполнять мои приказания!
— Если прикажете похоронить Вас без почестей, на кладбище Большого Села, в отцовской могиле— исполним неукоснительно.
Развернулся и вышел.
Заговор был, и переворот свершился. Что теперь?
Дежурный врач:
— Вам нельзя волноваться, Владимир Иванович, ну совсем нельзя. Лучше потому не вставать. Телефона у Вас нет, никто не побеспокоит. Дверь палаты заперта снаружи. Если что — нажимайте красную кнопку. К Вам сразу придут.
Все кончено.
Патриарх забылся больным сном. И там был блаженнейший Никон. На велосипеде, где-то на опушке редкого леса.
— Я предупреждал тебя, Володя, чтоб ты был осторожен, очень осторожен — ты не послушал. Зачем с балериной связался? Женщины — зло, я всегда тебе говорил.
— Кто-нибудь еще сможет помочь мне, владыка?
— Господь Бог.
— Которого нет? Вы так меня научили.
— Я давно мертв. И думаю теперь почти по-другому. До скорой встречи, Володя! Не подводи меня. Пожалуйста.
Пробудившись, Патриарх помолился. Своими словами, про себя.
Красная кнопка. Медсестра. Дает сосудистые таблетки. Нет, никакой связи с внешним миром Вам не положено.
И — о чудо! — она забыла свой айфон. Святейший набрал единственный номер, знакомый наизусть, — экономки Фотиньи.
— Чем помочь Вам, Святейший?
— Молись за меня, многогрешного, матушка.
— Молюсь, ежедневно, ежечасно молюсь.
Теперь над Патриархом стоял совсем другой человек. Архимандрит Мартын. Профиль такой же северный, деревянный, но взгляд стал немного теплее.
— Как Вы сюда попали, батюшка?
— Вам уже говорили. Святейший, что у меня есть влиятельные друзья? Я увезу Вас на Соловки. Вам сейчас помогут одеться, собраться. Нас ждёт машина у ворот.
— Вы тоже в заговоре? Вы убьете меня? Там, на Соловках?
— Вы столько лет сами убивали себя. Но выжили. Господь милостив неизреченно. Он помиловал Вас за Ваше детское добросердечие. В монастыре Вы будете много спать. Сон исцелит Вас, и Вы станете рассуждать мудро.
Константин сел в инвалидное кресло. Повез архимандрит. Мимо врачей, сестер, санитаров, охранников. К микроавтобусу, где ждала игуменья Фотинья.
Перед отъездом Патриарх встал на колени. У ворот больницы. И помолился. В последний раз глядя на шпили этой страшной Москвы.
2077 г.
В книге использованы материалы snob.ru mk.ru.
