– Между нами и берегом никого нет, брат, – сказала она, и ее слова были подобны элю для пересохшего горла.
Сигурд кивнул, и план начал формироваться в его сознании, пока он говорил.
– Дядя, ты можешь дать воинам Хиндеры причину наделать в штаны?
Улаф нахмурился, но очень скоро сообразил, что имеет в виду Сигурд.
– Я могу заставить сынов свиней думать о других вещах, Сигурд, – сказал он, – но они быстро все поймут, и после этого каждый будет сам за себя. Кровавый хаос.
Сигурд усмехнулся.
– Боги любят хаос, дядя, – сказал он и подозвал к себе Вальгерду и Карстена Рикра – они выскользнули из «стены щитов» и подошли к нему, смаргивая пот с глаз.
Когда Сигурд рассказал им и Руне, что от них требуется, они кивнули и с решительным видом переглянулись.
– Мы готовы, дядя, – сказал Сигурд.
Улаф снова кивнул, сплюнул на землю и ударил рукоятью меча о щит.
– Свинфилкья! – закричал он голосом, от которого содрогнулись бы даже мертвые в Нифльхейме.
Улаф не шевельнулся, но все остальные мгновенно перестроились, «стена щитов» исчезла, и они оказались за спиной у ветерана, образовав клин, напоминающий голову свиньи. А пока они это делали, Рандвер приказал своим людям сплотить ряды, готовясь к атаке врага, и его воины принялись стучать мечами и древками копий по щитам, чтобы придать себе мужества перед неминуемым столкновением.
Они были слишком озабочены ощетинившимся клином, чтобы обращать внимание на троих людей, побежавших в сторону моря.
– Отодвинься, дядя, – сказал Сигурд.
– Ни в коем случае, парень, – бросил Улаф через плечо.
– Отойди в сторону, Улаф, – сказал Сигурд. – Они были верны своей клятве, теперь пришел мой черед.
Улаф бросил на него мрачный взгляд и покачал головой. Но потом прорычал ругательство в кудлатую бороду и отодвинулся в сторону, позволив Сигурду занять место во главе клина, – ведь тот дал клятву сражаться в первых рядах, и сейчас пришло время это показать.
Улаф встал у его левого плеча, а Свейн оттеснил Бьорна, чтобы занять место справа; лунообразное лезвие его огромного топора было покрыто засохшей кровью, лицо искажала гримаса. Далее встали Флоки, Брам и Бьорн, за ними выстроились остальные, и Сигурд, прекрасно знавший своих людей, пожалел воинов врага.
Он хотел, чтобы отец и братья видели его сейчас, оценили мужество, с которым они встретили врага, и знали, что за ними наблюдают Одноглазый Один и Видар, бог мщения. Впрочем, он ощущал грызущий изнутри страх. Нет, юноша не боялся боли или смерти, ведь она позволит ему пить мед в чертогах асов вместе с братьями, но он не хотел оставлять Руну одну в мире зла. Сигурд боялся, что не сумеет погасить ревущее у него внутри пламя, утопив его в крови мщения. Он сделал все, что было в его силах, чтобы привлечь внимание Одина. Теперь почтит Бога-Копьеносца, сражаясь в его честь, а это означало неистовый натиск.
– Пора, – сказал Сигурд, поднимая покрытый следами от ударов щит и очень вовремя наклонив голову – стрела угодила ему в шлем и отлетела в сторону.
Они шагали вместе с ним, оставаясь рядом, сохраняя клин, и разом взревели, когда враг оказался перед ними. Первым же ударом Серп Тролля глубоко вошел в щит вражеского воина, и тому пришлось его опустить; Брам тут же вонзил острие своего клинка противнику в глаз, мгновенно вырвал его обратно, и в лицо Сигурду брызнула горячая кровь. Он вытащил меч из расщепленного дерева и шагнул вперед. Свейн протаранил обухом своего длинного топора чье-то бородатое лицо, проломил череп, повернулся, зацепил серповидным лезвием шею другого воина, подтянул его к себе, а Флоки отбил щит в сторону и вонзил лезвие короткого топора ему в лоб.
Они неуклонно продвигались вперед сквозь скьялдборг Рандвера, точно заклепки через древесину ели, и вражеские воины умирали под их клинками. Однако свинфилкья не может справиться с врагом, который взял ее в кольцо. Воины Рандвера со всех сторон наносили удары копьями, и после десяти биений сердца клин исчез – осталась лишь группа воинов, дерущихся за свою жизнь с противником, который превосходил их числом более чем в два раза.
Сигурд оказался в самом центре схватки; его хирд собрался вокруг него, их окровавленные тела оказались между ним и врагом, и мгновение юноша стоял, окруженный оглушительным хаосом. Он видел, как Убба разбил врагу лицо навершием щита и быстрым выпадом меча добил его. Рядом с ним Бьярни уклонился от смертельного удара мечом, вонзил клинок во внутреннюю часть вражеского бедра, и отчаянный крик раненого на миг перекрыл грохот сражения. Сигурд повернулся и увидел, что Агнар Охотник и Кетиль Картр дерутся спина к спине. Агнар принял удар меча на скрещенные длинные ножи, отвел лезвие в сторону и в следующее мгновение рассек лицо врага. Кетиль получил три раны – самую серьезную в плечо: похоже, пропустил удар топора, – однако продолжал сражаться, точно герой древней саги, с ревом вызывая все новых и новых врагов на поединок.
Старые воины, которые когда-то сражались за ярла Хакона Поджигателя, снова стояли плечом к плечу, и сейчас только многолетний опыт позволял им оставаться в живых. Хаук с суровым лицом застыл между Бодваром и Грундаром, последними из их старого хирда, воинами давно ушедшего века.
– Нам нужно бежать, Сигурд! – крикнул Улаф, и тот обернулся, инстинктивно отыскивая взглядом Рандвера, пытаясь увидеть ярла в хаосе схватки. – Он уже в безопасности, – сказал он, понимавший, что на уме у Сигурда. – Его сын получил ранение, и Рандвер унес его с поля боя. Сейчас нам до него не добраться, Сигурд, и мы никогда не покончим с конунгом, сыном шлюхи, если умрем здесь.
– К морю! – взревел Сигурд, и его Волки нанесли врагу еще один сокрушительный удар, чтобы у них появились шансы на спасение.
Теперь, когда Рандвер больше не находился в гуще сражения, его воины не знали, что делать, и хирду Сигурда снова удалось, собравшись вместе, сомкнуть щиты перед понесшим серьезные потери врагом, который был рад возможности перевести дух. Продолжая наблюдать за людьми ярла, отряд Сигурда отступал к тому месту, которое они занимали у края утеса, за исключением Хаука и двух его спутников, они остановились и сомкнули потрепанные, забрызганные кровью щиты. Люди выглядели изнуренными, но продолжали высоко держать головы и постарались выпрямить спины.
– Сюда, Хаук! – рявкнул Сигурд.
– Нет, парень! – крикнул Хаук через плечо. – Мы никогда не бежим. Не отступаем ни перед каким врагом. И не сделаем этого сегодня.
– Но мы сможем прорваться! – сказал Сигурд.
– Вот и попытайся, парень, – ответил старик. – Я надеюсь, ты вернешься сюда и закончишь то, что мы начали. – Он ударил рукоятью меча об остатки разбитого щита. – Люди Осойро! – крикнул он голосом хриплым и трескучим, точно старая кожа. – Сегодня мы станем пить мед с нашими братьями в Вальхалле. – Грундар и Бодвар ударили по своим щитам и принялись проклинать наступающего врага. Последний гордый вызов перед лицом смерти, заставивший отряд Сигурда ударить копьями по своим щитам – многие из них были не прочь остаться с Хауком и достойно встретить врага. – А теперь уходите! – крикнул Хаук через плечо. – Мы будем ждать тебя в сияющих чертогах, Сигурд Харальдарсон!
