Но больше всего меня поразил разговор с Бруно Соккаво. Мне позвонила его секретарша, тут же передав трубку ему. В его голосе слышалась такая тоска, будто моя статья, которую он поначалу даже не упомянул, нанесла ему смертельную рану. Тогда, на Искье, вздыхал он, во время наших долгих прогулок по пляжу, он влюбился в меня, как никогда ни в кого не влюблялся. Он восхищался тем, что я, несмотря на молодость, сумела многого достичь. Жаловался, что отец передал ему завод в ужасном состоянии, с чудовищными порядками, что он — всего лишь раб обстоятельств и ситуация на предприятии беспокоит его не меньше, чем меня. Вспомнив наконец про статью, он заявил, что теперь многое понял и постарается как можно скорее исправить ошибки, унаследованные от прошлого. Он выразил сожаление из-за недоразумения с Лилой и заверил меня, что дирекция непременно решит все спорные вопросы с моим адвокатом. «Ты ведь знаешь Солара, — напоследок медленно произнес он. — Они помогают мне в этот трудный момент придать заводу „Соккаво“ новый облик. Микеле передает тебе привет». Я послала ответный привет, сказала, что приму к сведению их планы, положила трубку и сразу же позвонила адвокату. Он подтвердил, что вопрос с деньгами решен, и через несколько дней я отправилась к нему в контору. Друг Мариарозы оказался чуть старше меня: хорошо одетый, парень симпатичный, если не считать слишком тонких губ. Он пригласил меня выпить кофе. Пока мы сидели в кафе, он восхищался Гвидо Айротой и вспоминал Пьетро. Он выдал мне всю сумму, что причиталась Лиле, предупредив, чтобы спрятала деньги — как бы не украли. Потом рассказал, что к воротам завода явилась толпа студентов, представителей профсоюзов и полицейских, а на самом предприятии уже работает трудовая инспекция. Несмотря на все это, он не выглядел довольным. Лишь когда мы уже прощались, он вдруг спросил:
— Ты знаешь, кто такие Солара?
— Да, мы выросли в одном квартале.
— А тебе известно, что это они стоят за Соккаво?
— Да.
— И ты не боишься?
— Не понимаю…
— Видишь ли… Возможно, тот факт, что ты знаешь их с детства, но надолго отсюда уезжала, не позволяет тебе объективно оценивать ситуацию.
— Я как раз оцениваю ее вполне объективно.
— В последние годы Солара укрепили свои позиции. В городе с ними считаются.
— И что с того?
Он поджал губы и протянул мне руку.
— Да нет, ничего. Деньги мы получили, и ладно. Передавай привет Мариарозе и Пьетро. Кстати, когда свадьба? И как тебе Флоренция?
53
Я отдала деньги Лиле, она с удовлетворением дважды их пересчитала и вернула мне долг. Вскоре вернулся Энцо, ходивший встречаться со специалистом по компьютерам. Он выглядел довольным — насколько позволяла его обычная сдержанность, не дававшая ему выражать свои мысли и чувства и, подозреваю, подавлявшая его желания. Нам с Лилой стоило немалого труда вытянуть из него информацию, но в конце концов мы все выяснили. Специалист оказался отличным парнем. Он еще раз подтвердил, что цюрихские курсы — пустая трата времени, зато быстро понял, что Энцо, несмотря на отсутствие систематического образования, парень толковый. Он рассказал, что IBM запускает в Италии, в Вимеркате, производство нового типа компьютеров и что их неаполитанскому филиалу срочно требуются операторы для ввода данных в компьютер, программисты и аналитики. Он записал координаты Энцо и обещал связаться с ним, когда компания начнет набирать кадры для обучения.
— Как думаешь, он это серьезно? — спросила Лила.
Энцо указал ей на меня:
— Он же знает, за кого Элена выходит замуж.
— И что с того?
— Он сказал, что отец ее жениха — очень уважаемый человек.
Лила расстроилась. Конечно, она знала, что встречу организовал Пьетро и что в том, что она завершилась скорее благоприятно, фамилия Айрота сыграла не последнюю роль, но ей не понравилось, что Энцо тоже об этом осведомлен. Ее раздражало, что не только она, но и Энцо окажется передо мной в долгу; одно дело — мы с ней, мы помогали друг другу без всякой задней мысли, даже не считая нужным выражать взаимную благодарность, и совсем другое — Энцо. Я поспешила их успокоить: дескать, репутация моего будущего свекра тут ни при чем, а компьютерный специалист сразу сказал мне, что, если Энцо ему не подойдет, он ничем не сможет нам помочь. Лила чрезвычайно воодушевилась, закивала головой и воскликнула:
— Еще бы он ему не подошел! Он же такой умный!
— Да я компьютера ни разу в жизни в глаза не видел, — заметил Энцо.
— И что с того? Этот парень сразу понял, что ты справишься.
Энцо чуть помолчал, а потом посмотрел на Лилу с таким восхищением, что меня кольнула зависть.
— Я рассказал ему, какие задания ты придумывала. Он впечатлился.
— Правда?
— Да! Особенно от задач на составление алгоритмов. Как погладить рубашку, как забить гвоздь…
Тут они словно забыли обо мне: начали перешучиваться, используя термины, которые ни о чем мне не говорили. Я смотрела на них и видела счастливую семейную пару, у которой есть своя тайна, настолько сокровенная, что они сами о ней не догадываются. В памяти всплыл двор нашего детства; школьный конкурс по арифметике, на котором Лила и Энцо сражались друг с другом перед директором и учительницей Оливьеро за первое место; тот день, когда Энцо, никогда не плакавший, разревелся, попав в Лилу камнем. Эти двое, думала я, лучшее, что есть в нашем квартале. Может, Лила и права: им стоит туда вернуться.
54
Я стала обращать внимание на таблички «Сдается внаем» на дверях домов. В один прекрасный день по почте пришло приглашение на свадьбу Джильолы Спаньюоло и Микеле Солары, адресованное не нашей семье, а лично мне. Несколько часов спустя мне доставили и вручили еще одно приглашение — на свадьбу Маризы Сарраторе и Альфонсо Карраччи. Оба послания — и от Солара, и от Карраччи начинались с почтительного: «Уважаемая синьора». Мне сразу подумалось, что эти приглашения — отличный повод повидаться с будущими новобрачными и выяснить, не опасно ли Лиле возвращаться в квартал. У меня появился повод навестить Микеле, Альфонсо, Джильолу и Маризу. Я поздравлю их и скажу, что не смогу присутствовать на торжестве, потому что к тому времени уже уеду из Неаполя, а сама постараюсь разведать, намерены ли Солара и Карраччи по-прежнему преследовать Лилу. Пожалуй, единственным, кто мог бы честно сказать мне, прошла злость Стефано на жену или нет, был Альфонсо. С Микеле, хоть я его и ненавидела (или как раз потому, что ненавидела), я собиралась поговорить о том, что у Лилы проблемы со здоровьем, и дать ему понять, что, даже если он воображает себя пупом земли, а меня считает беспомощной девчонкой, у меня теперь достаточно сил, чтобы осложнить ему жизнь, вздумай он обижать мою подругу. Я спрятала обе открытки в сумку — не хотела, чтобы мать увидела их и оскорбилась, что пригласили меня, а не их с отцом, — и вышла из дома, полная готовности обойти всех за день.
