Как Ирине говорила директор детского дома, Андрея через пару недель уже нужно было привести в Ставрополь и передать из рук в руки.
Неумолимо приближавшийся день отъезда Андрюши, казалось, больше всего расстраивал Надежду. Для неё этот день представлялся довольно грустным, так как за прошедший месяц она привыкла к Андрею и привязалась настолько, что никак не хотела воспринимать своим детским разумом неизбежное расставание.
Она вновь и вновь заговаривала с Ириной, внося ей самые неожиданные предложения, каким образом Андрея можно поселить в Ленинграде. Ирина не переставала удивляться сообразительности дочери.
Пришло время, когда оттягивать этот серьёзный разговор с мужем она больше не могла. Момент был выбран очень удачно, чтобы пообщаться с ним один на один. Алёша работал в этот день с французской парламентской делегацией, гостившей по приглашению Ленсовета, а дети гуляли по городу.
– Володя, привет, – произнесла Ирина с кухни, услышав, как открылась входная дверь. – Дуй сюда, я буду тебя кормить.
– Привет, – сказал в ответ Владимир, вошедший в кухню, и при этом поцеловал Ирину в щёку.
– Цветы не забыл полить на даче?
– Нет, всё полил, и всё закрыл.
– Володя, как ты знаешь, скоро Андрюша уедет от нас. Ему надо возвращаться в Ставрополь.
– Я понял. У тебя работа, и отпуск твой только осенью. Поэтому я отвезу Андрея. Заодно увижусь с моей роднёй и знакомыми.
– Отлично! Ты знаешь, что наша дочь привязалась к Андрею, да так, что пришла ко мне с предложением, от которого я просто обалдела.
– Да ты что? Не замуж ли за него собралась? – пошутил Сашенко.
– Ну, Вовка, как всегда, ты можешь убить наповал своей наивностью. Какое замужество? Они же дети. Ему в сентябре будет десять лет, а ей только исполнилось восемь.
– А что здесь такого? Я из истории знаю, что помолвки у разных народов происходят в детском возрасте.
– Ну, я бы не примеряла такие события к нашим детям. Где-то может быть и так, как ты сказал. У нас, русских, это ещё детский возраст, им пока рано думать о таких вещах. И потом, у этих детей есть некоторые нюансы происхождения.
– Так чем она тебя удивила? – спросил Володя, как будто не слыша последнюю фразу своей жены.
– Она сказала: «Нельзя ли Андрюшу перевести в какой-нибудь детский дом в Ленинград».
– Да ты что?
– Конечно.
– Ирина, мне Андрей очень понравился. Будь у нас такой сын… Ты знаешь, может, сейчас я говорю всякую чепуху, но мне кажется, что они чем-то даже похожи между собой.
– В том то и дело, что ты говоришь серьёзные вещи сейчас. Наконец-то ты разглядел. Я месяц этого ждала. Никакой чепухи в твоих словах нет. Они и должны быть похожи, потому что у этих детей мамы разные, а папа… у них один.
Наступила тишина. Володя, услышав от Ирины последние слова, сначала не воспринял их серьёзно. Но при этом, увидев пронзительный взгляд своей жены, которая смотрела ему прямо в глаза, он как-то даже стушевался. Этот её взгляд постепенно превращался в такой знакомый ему нежный взор с одновременной улыбкой на лице.
– Что ты сказала? Какой один отец?
– Какой же ты у меня не догадливый. Тебе же ещё на перроне Андрей назвал свою фамилию.
– И ты думаешь, что…
– Володя, ты всегда такой наблюдательный, а тут за месяц не разглядел, что Андрей копия ты – и по лицу, и по сложению. У него, между прочим, в паху даже родимое пятно на том месте, где у тебя. Может, снимешь сейчас брюки с трусами, Сашенко, а я тебе покажу.
Володя ещё больше смутился, он взял салфетку со стола и начал её теребить. Было заметно его сильное волнение. Глаза уже несколько мгновений смотрели в одну точку.
– Вовка, а Вовка, очнись, – засмеялась Ирина.
– Может, ты меня разыгрываешь? – спросил он почти с испугом и улыбнулся.
– Ну наконец-то я увидела неотразимую улыбку своего мужа. Мне стало приятно. Ох! Если бы я тебя могла разыгрывать, упрямая твоя головушка. Как раз первые два совпадения и дали мне повод, как говорят менты, провести разыскные мероприятия в Ставрополе. Так что твоя жена не только врач, она бы и в следователи могла пойти.
– Тогда объясни мне, пожалуйста, а то от намёков и неожиданности у меня уже вода струится по спине.
– И только там, – продолжала смеяться Ирина.
– Не только… и по яйцам тоже уже бежит вода.
– Памперс тебе не нужен? – перешла на хохот Ирина.
– Нет пока, – улыбнулся Владимир.
– Ну, тогда слушай. Андрюше, как ты знаешь, я сделала операцию, удалив два камня в правой почке. Во время операции я увидела у него родимое пятно, точно такое, как и у тебя. Конечно, я первоначально не придала этому особого значения. Но потом, просматривая и подписывая истории болезней, я поразилась, увидев Андрюшину медицинскую карточку. И тут я узнаю, что фамилии ваши совпадают, что отчество у него Владимирович. И наконец, мне ребёнок сам сказал, что его мама назвала в честь папы отца. Иду дальше. Мама, к несчастью, у него умерла, когда ему исполнилось пять лет. Её звали Раиса, и она преподавала в техникуме связи. Однокомнатная квартира у них была на втором этаже в доме на Осетинской поляне. И если заняться арифметическими вычислениями, то получится следующее. Сашенко Владимир Андреевич в декабре 1978 года, находясь в этой квартире в случайной интимной близости с женщиной по имени Рая, зачал этого прекрасного ребёнка, а потом смылся, и всё…
От произнесённых Ириной последних слов Володю бросило в жар. Некоторое время он сидел и молчал. И вдруг он виновато поднял глаза и грустно спросил у своей жены:
– Ириша, ну зачем ты так?
– Давай тогда возражай мне, но не оправдывайся.
– Мы же договорились с тобой, что между нами никогда не будет недосказанных слов. Помнишь, что однажды произошло с нами только потому, что кто-то посчитал себя обманутым другим.
– Вот, давай, доскажи, а я тебя слушаю.
– С мамой Андрея была не случайная встреча. Это был уже второй мой приход в этот дом. Тогда ты была далеко от меня в Москве. Я ничего о тебе не знал, и я не знал тогда, что через неделю после этой ночи с Раей на меня наденут наручники. Больше я не знаю, что ещё должен доказывать, потому что дальнейшее тебе самой всё известно.
Тут он запнулся, взгляд его голубых глаз ушёл далеко-далеко. Ирина увидела, как дрожали его руки, и вдруг он как будто отключился, оказавшись в каком-то ступоре.
Теперь она, вспоминая о пережитом когда-то кошмаре, уже не на шутку испугалась за него.
– Вовка, Вовка, любимый мой, да что же у тебя такая реакция, что ж у тебя такая ранимая душа! – вскричала Ирина. – Да ничего мне не надо доказывать, родной мой Вовка. Прости меня, родной. Прости идиотку, заигравшуюся шутками. Я люблю тебя больше жизни и верю только тебе…
