– Почему?
– Потому что у него есть ты… в первую очередь.
– Правильно. И я его люблю. Разве плохо для него?
– Я его люблю не меньше твоего, но я думаю о перспективе, а что потом? Что будет с ним, если, не дай-то бог, что случится с тобой или со мной. Об этом ты подумал?
– Когда случится, тогда и подумаю, – с некоторой иронией в голосе произнёс Владимир.
– Володя, понимаю твой юмор, но я всё же хочу, чтобы ты серьёзно призадумался над этим. Мы не должны быть в плену собственных эгоистических чувств. Он же не игрушка, а живой человек.
– Но, Ириша, он же сам может решить этот вопрос.
– Володя, в том-то и дело, что сам он его решать не станет. Всё зависит от тебя, и ты это знаешь.
– Ну почему его личная жизнь должна зависеть от меня?
– Вовка, не лукавь. Ты ведь знаешь, что он без тебя и шага ступить не может. Мне просто жаль Алёшу. Я боюсь за его старость, за его одиночество, в котором он может оказаться. И что тогда?
– Тогда следует одно, Ириша: моя и твоя задача воспитать наших ребят так, чтобы с ними он никогда не был одинок даже без нас.
– Я сделала для себя один вывод, что ты не хочешь его делить ни с кем, даже вопреки физиологии. И, тем не менее, хочешь ты или нет, но у него должна быть семья.
– У него она будет, Ириша, но в своё время. Сейчас это ни к чему. Он должен видеть, с кем ему жить, а не кота в мешке заполучить.
– Я знаю. Вовка, ну почему ты решаешь всё за него?
– Потому что он сам этого хочет.
– Вова, но годы идут. Алёше уже четвёртый десяток.
– Ну и что? Для него никогда не поздно, потому что он мужик.
– Может быть и поздно. Вдруг не удастся вернуть ему зрение, как быть в этом случае?
Наступила небольшая пауза. Володя не нашёлся сразу, что ответить жене. Этот вопрос действительно рушил его стройную модель логических выкладок. Он даже остановился от неожиданности. Ирина тоже решила не продолжать разговор, пока не услышит ответ Володи.
– Ты думаешь, что мы не сможем решить этот вопрос? – спросил он немного погодя с тревогой в голосе.
– Мы сделаем всё возможное для этого, но гарантий стопроцентных быть не может, ты же видишь, что и поиск денежных средств пока не дал результатов, и технически эта операция очень опасна. И потом, я думаю, что Таня Рощина и Екатерина Васильевна тоже хотят продолжения рода – ведь он у них единственный ребёнок.
– Ириша, я разделяю твою тревогу, но пойми ты, Алёша сам не хочет сейчас никого заводить себе в качестве второй половины. Он не потерпит, чтобы к нему кто-то прицепился из жалости. Он должен видеть и потом решать, как ему поступить.
– А сейчас решаешь ты, как я поняла.
– Ириша, я повторяю тебе, что он так хочет сам.
– Ну ладно. До чего же ты, Вовка, упёртый. И Алёшка тоже тебе не уступит в этом! Вы мне только Андрея не испортите. Парень, глядя на вас, тоже упрямым ослёнком вырастет.
– Ничего, всё будет нормально, Ириша. Мы его не испортим.
Глава 6
В этот день Володя договорился с Павлом об очередной процедуре массажа. В назначенное время он подъехал в клинику и прошёл в процедурный кабинет, который посещал уже не раз.
В кабинете его ждал Павел, который, как это и было прежде, предложил Владимиру раздеться и лечь животом вниз на кушетку. После очередного сеанса Владимир, довольный процедурой, поднялся и только тогда вдруг увидел на лице Павла большой синяк под правым глазом.
– Это кто так постарался? – спросил он Павла.
– Да это так… ничего существенного, – ответил тот, отводя взор.
– Павел, давай мы с тобой будем откровенны друг с другом. Я не знаю, о чём ты договаривался с женой, но я для тебя ещё ничего не сделал, чтобы вот так, на халяву, получать такие процедуры. Сколько я должен?
– Владимир Андреевич, вы мне ничего не должны. Мы уже этот вопрос обсудили с вашей женой.
– Павел, ты чего… уже меня по имени и отчеству?
– Всё, прошу прощения, Володя. Ничего ты мне не должен, потому что я это делаю в своё удовольствие.
– Хорошо, пусть будет так. Я соглашусь с тобой, но при условии, что ты мне всё же назовёшь того, кто поднял на тебя руку и поставил этот фингал.
– Володя, я врать не умею. Поэтому, сказав «а», мне придётся сказать и «б»… а я не хотел бы этого делать.
– А теперь послушай меня, Павел. Если мы с тобой уже на дружеской ноге, я не могу не замечать, что кто-то подымает свою гнилую лапу на близкого мне человека.
– Дело в том, что это сделал мой близкий человек… он мой отец.
– И чем ты его так достал?
– Я не знаю, говорила ли вам Ирина Борисовна, но я – гей.
– Опять с «ты» на «вы»?
– Всё, извини, Володя, я исправляюсь. Я тебя шокировал?
Наступила пауза. Володя некоторое время смотрел на Павла, который сидел на кушетке. Он подсел к нему и, положа руку на его плечо, улыбнулся.
– Слушай, Павлуха, меня уже трудно чем-либо удивить и, тем более, шокировать. Я не пацан, а взрослый мужик. Всё нормально. И всё же, как зовут папульку?
– Олег Геннадьевич.
– Очень хорошо. Пообщаюсь я с ним.
– Так ты его хочешь бить? Не надо. Он ведь мой отец.
– Пока нет. Если он первым не проявит агрессию, так за что его бить? А мама твоя тоже с ним заодно?
– Нет. Мама, наоборот, за меня. И дедушка, и бабушка тоже.
– Слава богу! Что хоть эти твои предки имеют здравый смысл. Поэтому есть причина вразумить и папу тоже. Твоя задача рассказать, когда и где я могу его встретить на нейтральной территории. Например, после работы у предприятия.
– Хорошо, я всё расскажу. Только, Володя, я хочу предупредить тебя, что он служил в воздушно-десантных войсках. Он сильный мужик.
– Вот и отлично, лишний раз есть повод проверить, как там у них, в ВДВ, учат рукопашному бою.
* * *
Владимиру долго искать Олега Геннадьевича Быстрова не пришлось. Предприятие, на котором он работал водителем и возил генерального директора, было довольно крупным и известным в городе. Подробный рассказ Павла быстро помог ему найти верную дорогу. На проходной Владимир попросил дежурного вызвать нужного человека, и через десять минут они уже встретились.
Олег Геннадьевич был мужчина лет около пятидесяти, выше среднего роста, коренастый, с большими серыми глазами и хорошей ещё копной тёмных волос с проседью. Как показалось Владимиру, они с сыном Павлом были довольно похожи внешне.
Владимир предложил отойти в сторонку от проходной. Рядом в скверике стояли лавочки, там мужчины и решили поговорить.
