– Вовчик, – сказал Павел, – ты меня задушишь. Зачем спрашивать то, что ты знаешь лучше меня.
– Пашка, – засмеялся Владимир, – откуда мне знать, что думаешь ты. Я не экстрасенс.
– Ну, скажем, экстрасенсы – это чистой воды шарлатаны. А думы у меня, естественно, только о тебе.
При последних словах Павел лёг Владимиру на грудь, повернувшись к нему лицом. А Владимир положил ему на голову руку, стал теребить его вихрастые волосы. То и дело, через некоторые временные промежутки, он смотрел на своего юного друга и улыбался.
– О чем ты сейчас думаешь, Володя?
– Я думаю о том, в какой Содом мы оба провалились, Пашка. Честно говоря, я от себя не ожидал этого. Я думаю, не разрушаю ли я твой сценарий жизни.
– Нет, не разрушаешь, и об этом тебе не надо беспокоиться. Я всегда в себе ощущал эту двойственность. У меня ведь были частые близкие отношения с женщинами ещё со школы, но я через некоторое время понял, что это не моё. Почему же я должен был в угоду чьему-то мнению переступать каждый раз через себя?
– Звучит логично. Нечто подобное я и пытался объяснить Олегу, твоему отцу. И сейчас я тебя пытаюсь понять.
– Володя, как я был рад, что твоя жена взяла меня на работу. Я летал по воздуху от счастья, зная, что смогу тебя видеть много чаще.
– Да чем же я тебя пленил, малыш?
– Не знаю. Всем пленил. Просто хочу видеть тебя, слышать тебя, быть с тобой – с извращениями или без таковых, но с тобой!
Володя, услышав такую эмоциональную речь, не мог не реагировать. Он с нежностью прижимал к своей груди голову Павла и, глядя ему в глаза и улыбаясь, продолжал его гладить по голове.
– Ну что тебе сказать, Павлуха? Всё, что один человек делает другому, и от этого им приятно обоим, это и есть состояние счастья. Когда ты делаешь что-то приятное для любимого человека и видишь, каким блеском светятся его глаза, когда обоим хорошо от общения – это имеет право быть. Если же один человек делает больно другому и при этом сам получает наслаждение – это и есть то, что называется извращением. А на то, «что будет говорить княгиня Марья Алексеевна», мне плевать.
– Да, Вовчик, я тоже помню Грибоедова. Однако я не хочу сводить наши отношения только к тому, что ты позволяешь стимулировать мне твой член.
– В этом-то и есть главная загвоздка для меня, Пашка! Куда проще – «дёрнули гуся», как говорят в народе о мастурбации, и разбежались. Другое дело, когда приходят чувства к человеку… всё намного осложняется.
– Ко мне это уже давно пришло, Володя, я вновь ощутил дух твоей плоти – и я счастлив.
– Ну, что, Павлуха, давай вставать, будем потихоньку собираться и выдвигаться домой.
Затем они всё прибрали в комнате, собрались и, счастливые, поехали назад в Питер. В пути Павел почти всё время смотрел на своего кумира с восхищением, а кумир, изредка поглядывая на соседнее сиденье, чему-то улыбался.
– Павлуха, кончай меня гипнотизировать, я ведь за рулём. А то два таких любовника ещё попадут в ДТП. Этого только нам не хватало.
– Согласен. А при вскрытии моего бренного тела обнаружатся некоторые подробности проведённой совместно бурной ночи, – засмеялся Павел.
Володя понял намёк, рассмеялся и продолжал рулить. Подъехав к дому Павла, Владимир остановил машину, и они некоторое время сидели, молча и вновь улыбаясь, смотрели друг на друга.
– Ладно, малыш, давай, дуй домой, – произнёс Владимир, – а то я действительно уже не только мозги, но и голову скоро с тобой потеряю.
– Не потеряешь, потому что… я люблю тебя, Володя, – улыбаясь, сказал Павел, поцеловав при этом Володю в щёку, он вышел из машины.
После ухода Павла Владимир некоторое время продолжал сидеть неподвижно в машине, откинув голову на подголовник и закрыв глаза. Сейчас он понял, что Павел для него не стал просто игрушкой для сохранения своего здоровья и, тем более, для сексуальных утех. Сейчас он ощутил всем своим существом в Павле что-то необыкновенно родное, близкое, что вошло уже в его романтическую душу.
Полюбив Владимира всей душой, Павел изначально не хотел иметь от него секретов. Он рассказал ему, что наставление делать ему массаж всех частей тела он получил от Алексея, который в свою очередь передал ему пожелание Ирины. Словом, массаж физический с переходом в эротический был санкционирован самой супругой Владимира.
Владимиру пришлось несколько дней выжидать подходящий момент, чтобы объясниться с Алексеем наедине.
– Алёшка, объясни мне одну вещь, – сказал Володя, подсев к Алексею на диван.
– Хоть весь мир тебе объясню, как он устроен, – засмеялся Алексей.
– Понимаешь, когда мы были у Гагарина на даче, то…
– Павлуха окончательно покорил твоё сердце, – сказал с улыбкой Алексей. – А что, собственно, тебя так встревожило?
– Лёшка, ты всё знаешь?
– Ещё бы мне не знать. Я хоть и слепой, и не баба, но, как сказал один герой фильма, сердцем вижу.
– И многое тебе привиделось?
– Многое, Вовка. Я тебя уже почти два десятка лет знаю. По всем твоим делам я давно стал ясновидящим.
– А если без шуток.
– Без шуток. Не надо было тебе кувыркаться с Мариной. Ты Ирину вообще серьёзно расстроил. Поэтому созрело столь нестандартное решение: умерить твою необузданную сексуальность особым путём. Выбор пал на Павла, потому что он тебя любит больше жизни и готов для тебя на всё.
– Тебя это не шокировало?
– Нет, нисколько. Зная тебя как мужика современного, я ни секунды не сомневался в правильности решения.
– А тебя это не задело?
– Сашенко, если бы ты хотел, мог меня трахнуть ещё много, много лет назад. Но ты меня не выбрал.
– А ты?
– Я выбрал тебя изначально как отца, брата и друга. А, как известно, сыновья не спят с отцами и братьями голые в обнимку.
– И что ты мне скажешь?
– Вовка, ты изначально знаешь, что я не гей.
– Да, это так.
– Так вот. В других обстоятельствах я сам тебя бы никому не отдал. И не разыскивал бы твою невесту. Я бы под любым соусом удерживал тебя как мог. Учитывая твою суперромантическую душу, шансы мои были очень большими, ты это знаешь.
– Да, это правда, Алёшка.
– Правильно. Поэтому, как видишь, нам с тобой вполне достаточно, что мы есть друг у друга. И сейчас, находясь с тобой рядом, я чувствую объятия не мужчины… но брата и друга, что само по себе является нормальным явлением.
– Спасибо, тебе, Алёшка. Ты, как всегда в жизни, самый преданный и дорогой мне человек.
– Честно, Вовка, – рассмеялся Алёшка, – мне не приходило тогда желание тебя таскать за письку, хотя она у тебя эталонная. Это я по старой памяти.
