– Третий год, – ответил Степан Яковлевич.
– И как?
– Обыкновенно. Есть время поразмышлять о вечном, – слегка усмехнулся хозяин.
Оба немного помолчали, а потом Сыч, прерывая паузу, медленно произнес:
– Мне нужна связь с абверкомандой-2 «Юг».
– Понимаю, – ответил хозяин явки, не задавая никаких вопросов. – Пишите текст радиограммы. Рабочая частота вашего органа радисту известна.
Сыч достал записную книжку, карандаш и разборчиво написал:
«Викарию.
Задание выполнено успешно. В районе Языково-Гавриловка взорвано железнодорожное полотно вместе с товарным составом, следовавшим в Барвенково. В ночь перед акцией исчез радист Зотов. Полагаю, с целью сдаться. Нахожусь „на постое“ в Лиговке. Готов к переходу границы. Жду указаний.
Анахорет».
Затем вырвал листок из записной книжки и передал его Степану Яковлевичу.
– Ждите, – сказал тот. И, накинув на полосатую крестьянскую рубаху телогрейку, вышел.
Связь с заброшенными на советскую территорию агентами осуществлял радиоотдел абверкоманды-2 во главе с обер-фельдфебелем Шподе. Принимал сообщения агентов фельдфебель Пола, для которого и предназначалась радиограмма Сыча.
Вернулся Степан Яковлевич только под вечер. Скинул телогрейку, долго мыл руки под рукомойником, потом подошел к Сычу, все это время просидевшему на стуле за столом с пистолетом на столешнице, и положил перед ним его же листочек из записной книжки, на обратной стороне которого было расшифрованная радиограмма:
«Анахорету.
Благодарю за инициативу в выполнении задания. Представление о награждении вас медалью „За военные заслуги“ второй степени уже подготовлено. За линию фронта в районе Новоалександровка вас выведет известный вам человек. Пароль для встречи: „Флорида“.
Викарий».
– А «известный мне человек» – это вы? – спросил Сыч. Прочитав радиограмму, он поднялся и сжег ее в раковине, щедро залив водой.
– Я, – просто ответил хозяин явки. – Пойдем, как только стемнеет.
Когда на село опустился глубокий вечер, из лачуги на самом конце села Лиговки вышли двое. Один был в старой темно-серой телогрейке, солдатском галифе и видавших виды кирзачах, а другой – в форме капитана Красной армии с петлицами сапера. Наверное, не зная местности, он нанял местного жителя, чтобы тот послужил ему в качестве проводника. Собственно, так оно и было: человек в кирзачах с фальшивым именем Степан Яковлевич знал пару надежных «коридоров», через которые можно было перейти через линию фронта, поскольку «капитан саперных войск» был не первым, кого хозяин явки переводил на «ту сторону».
Густым еловым лесом, удаленным от автомобильного тракта, они дошли до села Ленинское, от которого осталось всего-то несколько хат, а вместо остальных были пепелища да закопченные печи со смотрящими вверх трубами.
Ленинское обошли с юга, перешли речку, за которой начиналась ничейная земля.
– Ну, все, будь здоров! – протянул Степан Яковлевич ладонь. – Держись южнее, впереди будут две балки, одна с ручейком. Как перейдешь их, можешь не опасаться: на той стороне тебя уже ждут.
Сыч одобрительно кивнул, пожал протянутую руку и, пригибаясь и стараясь ступать неслышно, двинулся вперед, держа перед собой компас. Пройдя километров шесть или семь, выпрямился и пошел, уже не скрываясь.
У райцентра Новоалександровка, околицей примыкающего к большому поселку Сахновщина, он вдруг услышал окрик:
– Halt!
[4]
Сыч остановился.
– Wer da?
[5]
– Дойче агент, – ответил он.
– Passwort!
[6]
– Флорида…
Из темноты вышли два немецких солдата с автоматами на изготовку и офицер. Он широко улыбался. Это был заместитель майора Коха лейтенант Ганс Алиш. «Альгорн», как его звали в абвергруппе.
– Карош, карош… – восхищенно произнес Альгорн. – Du bist einfach…
[7] молодьец!
У комендатуры их ждала машина. Лейтенант почтительно открыл дверь перед Сычом:
– Bitte, herr kapitan
[8].
Сыч кивнул и сел на заднее сиденье. Такое обращение, пусть и в достаточной степени шуточное, пришлось ему по душе.
Все три часа пути, пока они ехали от Сахновщины до Полтавы по раздолбанной танками и тяжелыми грузовиками дороге, навстречу нескончаемым потоком шли войска и техника. По всему было видно, что немцы скоро будут наступать. Русским придется ох как тяжко.
«Русским»… Сыч поймал себя на мысли, что думает о своих соотечественниках как о врагах. Русские были для него уже «они» – следовательно, чужие. А немцы и он сам – «мы».
В разведкоманде его встретили, как героя. Из абвергруппы-206, кроме Альгорна, присутствовал еще майор Кох. Вместе с начальником абверкоманды-2 «Юг» майором Зелигером они прошли в его кабинет на втором этаже.
– Предлагаю сначала выпить за господина Липского и его возвращение, – произнес майор Зелигер на правах хозяина, доставая из тумбочки бутылку французского коньяка.
Дружно опустошили широкие рюмки, а потом сели за стол. Получилось так, что майор Зелигер сел напротив Сыча, майор Кох справа, а лейтенант Альгорн – слева. И посыпались вопросы, точнее, это был самый настоящий перекрестный допрос…
Сыч держался спокойно и уверенно, утаивать ему было нечего.
– Где вы приземлились после выброски? – задал первый вопрос майор Зелингер.
Виктор обстоятельно ответил, смотря ему прямо в глаза.
– Через сколько времени после приземления вы встретились с вашим радистом Зотовым? – поинтересовался майор Кох.
Повернувшись к майору, Липский, с точностью до минуты, рассказал о состоявшейся встрече.
– В скольких километрах от Барвенково находится село Языково?
– В шести.
– Сколько раз вы переходили реку Сухой Торец?
– Два.
– Какова интенсивность прохождения железнодорожных составов от станций Лозовая до Барвенково и от Барвенково до Лозовой?
– Сосчитать было трудно, но довольно высокая плотность прохождения составов. Русские явно к чему-то готовятся.
– Сколько раз вас проверял военный патруль?
