– Кто у него в заместителях?
– Лейтенант Ганс Алиш. Кличка «Альгорн».
– Его возраст?
– Тридцать лет с небольшим, – подумав, ответил Коноваленко.
– Перечислите всех в группе, кого вы знаете. Звание, должность, возраст, специальность, – приказал Ивашов.
Тот на время задумался и заговорил:
– Зондерфюрер Крюгер. Сорока с лишним лет. Он отвечал за моральное состояние диверсантов и разведчиков. Что-то вроде замполита или политрука… Еще унтер-офицер Георг Драпель. Инструктор подрывного дела. Ему около тридцати лет. Больше мне о нем ничего не известно… Фельдфебель Пауль Геер, кличка «Шер», пятидесяти лет. Преподавал диверсионное дело. Очень въедливый… Унтер-офицер Вернер Любергер. Где-то около двадцати пяти. Его должности не знаю… Ефрейтор Иосиф Дроба. Ему лет сорок. Украинец. Переводчик… Унтер-офицер Пауль Бракаге. Радист. Учил работе на ключе в группе радистов.
– Ты обучался радиоделу?
– Не обучался…
– Дальше.
– Унтер-офицер Ганс Цеппер, сорока лет. По должности писарь… Унтер-офицер Бруно Шрейдер. Под сорок лет. Хромой. Заведует оружейным складом… Рудольф Книмаер или Кримаер. Немного за сорок. Его должность – начальник продовольственного снабжения… Лейтенант Август Иванович Роотс. Из Латвии или Литвы. Лет двадцать восемь-тридцать. Командир ягдкоманды… Но в ягдкоманде лейтенанта Роотса я не был и в боях против партизан участия не принимал, – поспешил добавил Зеленчук-Коноваленко.
– Это все? – спросил Ивашов.
– А, еще два унтер-офицера из Прибалтики: Альфред Тидо, около тридцати лет, и Уно Калдма, совсем молодой, лет двадцати трех. Оба были командирами отделений ягдкоманды лейтенанта Роотса и лично убивали наших партизан…
– Каких это наших? – брезгливо поморщился Ивашов. – Наши для тебя – это как раз эти Роотсы, Тидо да Калдма…
Зеленчук-Коноваленко сглотнул и опустил голову.
– Это все? – после паузы спросил Егор.
– Все, кого я знаю, – ответил Коноваленко.
– Где дислоцируется абвергруппа-206?
– Сначала она находилась в городе Богодухове, в шестидесяти километрах от Харькова, а затем в конце мая перебазировалась в поселок Писаревку, – четко ответил Коноваленко.
– Нашу Писаревку? Сумской области? – переспросил Ивашов.
– Так точно.
– Вас перебросили через линию фронта пешим ходом?
– Пешим, – подтвердил Коноваленко.
– Теперь расскажите о вашем задании.
– Мне было поручено внедриться с пополнением в 520-й полк 167-й дивизии, – ответил Зеленчук-Коноваленко, – и ждать распоряжений от резидента.
– А кто резидент?
– Мне это неизвестно. Знаю только, что он служит в штабе полка…
– Офицер? А может, рядовой?
Под рядовым Ивашов, конечно, подразумевал писаря Епифанцева. Но Коноваленко твердо ответил:
– Офицер.
– А его звание?
– Это мне неизвестно. Я был послан для исполнения разовых поручений резидента. Какие они будут – мне неизвестно.
– Каким образом резидент должен был с вами связаться?
– Назвать условленную фразу.
– Какую? – быстро спросил Егор.
– «Товарищ рядовой, вы, случаем, не из Мелитополя родом?»
– А отзыв есть?
– Есть… Я должен ответить: «Нет, я из-под Харькова». После чего мне будет дано задание, которое я должен выполнить.
Ивашов задумался. Ему сейчас надлежало решить непростую альтернативу.
С одной стороны, арестовать сейчас Зеленчука-Коноваленко, значило насторожить резидента. Он станет аккуратнее, осторожнее, возможно, затаится и на время свернет свою разведывательную деятельность. Вычислить его после этого будет еще сложнее, если это вообще возможно. И через какое-то время абвергруппа зашлет в помощь ему другого агента, которого в полку уже никто не узнает.
С другой стороны, начать с вражеским резидентом игру и отпустить Зеленчука-Коноваленко в свое подразделение, значило подвергнуть себя двойному риску. Придется следить за ним денно и нощно, что может заметить резидент. Кроме того, бывший полицай, зная, что ему грозит если не расстрел, то длительный срок исправительных лагерей, может попросту сбежать. Тогда и до резидента будет не дотянуться, и самого Егора Ивашова по головке отнюдь не погладят. Ведь если сбежит бывший полицай, то последуют одного рода неприятности, а вот если полицай и предатель, ставший агентом врага, будет отпущен, за это можно и под трибунал угодить: припишут пособничество врагу – и в лагеря по этапу! Но решать что-то надо было, и младший лейтенант Ивашов решил рискнуть…
– Ты жить хочешь, Коноваленко?
– Да, – последовал ответ.
– Я могу гарантировать тебе жизнь, если…
– Я никого не убивал, – завел старую песню Зеленчук-Коноваленко.
– …если ты поможешь нам взять резидента.
– Как? – с надеждой посмотрел на Егора Зеленчук-Коноваленко. – Я же его не знаю в лицо.
– А так. Сейчас ты вернешься в свое подразделение и будешь служить дальше. За тобой будут неусыпно следить. Если задумаешь сбежать – тебя попросту пристрелят. Учти это… Будут интересоваться, что от тебя хотели «смершевцы», говори, что предлагали стать осведомителем, а ты согласился. Для виду, чтобы отвязались. А куда, мол, деваться, ссориться со «СМЕРШем» нельзя. Понял?
– Понял, – быстро ответил Коноваленко.
– И главное: в случае, если к тебе подойдет штабной офицер и произнесет пароль, выслушай его задание, скажи ему, что готов его исполнить, и после его ухода немедленно найди меня или сержанта Масленникова. Уяснил?
– Так точно.
– Повторяю: в случае попытки бегства пуля тебе гарантирована. Теперь иди… – приказал Ивашов, так и не убедивший себя, правильно ли он поступает…
Когда Коноваленко вышел, Егор приказал сержанту немедленно привести к нему осведомителя Сысоя, то бишь младшего сержанта Ивана Сысолятникова. Когда тот прибыл, он поставил перед ним конкретную задачу:
– У нас имеются сведения, что рядовой третьего батальона Зеленчук не тот, за кого себя выдает…
– Вот сволочь!.. – воспользовавшись короткой паузой, воскликнул Сысолятников. – И кто же он на самом деле?
– Это секретная информация, – пояснил Ивашов. И сделался крайне серьезным: – Вам, активному и ценнейшему нашему сотруднику, мы безгранично доверяем. Кроме того, как комсоргу полка вам легче бывать в разных подразделениях, нежели другим нашим агентам-осведомителям. Поэтому именно вам я хочу дать важное секретное задание, которое надлежит держать в строжайшем секрете. Разглашение задания, которое вы сейчас получите, будет караться военным трибуналом. Это вам понятно?
