Автоматная очередь из «ППШ» прозвучала в ночи сухо и громко. Пули, впиваясь в деревянные ступени крыльца, выбивали из дерева щепы, которые разлетались в разные стороны, как брызги из ведра с водой, если хлопнуть по ней ладонью.
Вторая и третья очереди, длинные, злые и бессильные, тоже прошли мимо. Несколько пуль попали в кухонное стекло, и оно, тренькнув, разлетелось в осколки.
Когда звуки выстрелов стихли, забрехала соседская собака. Ее поддержали справа и слева, и через пару секунд село с головой погрузилось в собачий лай, густой и многоголосый.
Ивашов быстро вскочил и метнулся в дом. Вбежал в свой закут за цветастой занавеской, вытащил из лежащей на стуле кобуры револьвер, мельком глянул в кухню, где, вжавшись в стеночку, сидела на полу тетя Дуся.
– Живы? – на ходу крикнул он и выбежал из дома, успев заметить кивок хозяйки.
Вот они, кусты при повороте улицы на большак, за которыми прятался враг. Конечно, никаких следов. Только стреляные гильзы.
Егор встал за кустами и посмотрел на дом. Отличный обзор! И уйти после выстрелов можно во все стороны, кроме большака – на дороге человек и ночью будет заметен. Стало быть, стрелявший вернулся в село…
– Ну, вот ты и проявился, – произнес вслух младший лейтенант Ивашов.
Первым на выстрел прибежал Масленников с автоматом наперевес:
– Кто стрелял?
– Тот, кого мы напугали, – ответил Егор. – А ты как здесь так быстро? – удивился он.
– Да как чувствовал, что что-то случится. Заснуть не мог. А как услышал выстрелы, рванул сюда…
– Получается, Федор Денисович, мы все правильно рассчитали, – удовлетворенно произнес Ивашов, забыв, что в него только что стреляли. – Проявился-таки наш вражина. Задергался. А раз у него сегодня не получилось, стало быть, он что-то предпримет завтра.
– Думаете?
– Уверен. У него же теперь земля горит под ногами.
Егор и правда был доволен, что его ожидания оправдались. Значит, развязка его противостояния с секретным агентом абвера уже близка. Ну а то, что его несколько минут назад хотели убить, – так это издержки профессии, не более. К тому же идет война, а на ней, увы, убивают…
Кандидат в члены ВКП(б) Ваня Сысолятников очень гордился своей принадлежностью к органам НКВД. Его добровольное согласие стать осведомителем, официально оформленное Василием Ивановичем Хромченко еще в бытность его старшим лейтенантом госбезопасности и начальником «особого» отдела полка, было охотно подписано Ваней с проставлением даты вербовки – 20 июля 1942 года. Полк в это время стоял под Воронежем, заняв глухую оборону и готовясь отразить начавшееся наступление противника. Тут-то Ивана Сысолятникова, только что избранного комсоргом полка взамен убитого снайперской пулей сержанта Колесова, и вызвал к себе старший лейтенант Хромченко.
Разговор был не очень долгим. Василий Иванович не имел привычки к пространным речам патриотической направленности и сразу взял быка за рога:
– Должность у вас, товарищ младший сержант, идеологическая и политическая, а значит, в стороне от задач, стоящих перед органами военной контрразведки, вы стоять не вправе.
– Не вправе, – согласился с ним Ваня Сысолятников.
– Значит, не мне вам объяснять, как важно для органов военной контрразведки знать о настроении и мыслях бойцов, которым не сегодня-завтра предстоит встретиться лицом к лицу с врагом. А это знание – непременное условие, чтобы выявить потенциальных трусов и изменников…
Сам Сысолятников был из Магнитогорска, где формировалась 167-я дивизия, поэтому заявил:
– Ну, за ребят из Магнитогорска я уверен: в бою не подведут…
– Не скажите, товарищ младший сержант, – не согласился с мнением комсорга полка Василий Иванович. – Не скажите… – повторил он. – Подчас на войне случаются такие загогулины, что и не подумал бы. Коммунисты и комсомольцы в плен сдаются! А в соседнем полку, в одном из батальонов командир роты, член партии большевиков с тридцать четвертого года, добровольно к немцам перебежал. Теперь разъезжает на специальном радиоавтомобиле по фронту и призывает наших солдат сдаваться в плен. А почему такое случилось? Да потому, что тамошний батальонный оперуполномоченный слишком доверился таким вот, что на первый взгляд «не подведут». А есть и такие, кто, казалось бы, в первом бою родину должны предать: и родители репрессированы, и родственники за границей имеются, а он под танк, не дожидаясь приказа, с гранатой лезет… Фронт такая штука, что нутро каждого как рентгеном про– свечивает… Нам же надо смотреть глубже: знать, кто из солдат и командиров чем дышит. Доверять просто так никому нельзя! Запомните это, товарищ младший сержант. В ряды бойцов могут затесаться и скрытые враги советской власти, и пособники врага, и настоящие немецкие агенты. Особенно среди пополнения и новобранцев. Я же один уследить за всеми не могу. И мне нужны надежные помощники, которые будут информировать меня обо всем, что происходит в конкретном подразделении. И тогда то, что случилось в соседнем полку, не повторится в нашем… Хотите стать моим помощником? – закончил предварительную обработку Вани Сысолятникова старший лейтенант Хромченко.
– Хочу! – ответил без колебаний Иван.
– Тогда пишите, – положил Хромченко перед ним лист бумаги и карандаш: – Я, младший сержант Сысолятников…
Василий Иванович продиктовал все, что по принятой форме должен был написать новоиспеченный осведомитель, предупредил его об ответственности за разглашение только что состоявшейся тайны, мгновенно ставшей государственной, и провел краткий инструктаж с поставкой текущих задач и четким обозначением обязанностей. После чего отпустил младшего сержанта Сысолятникова в расположение подразделений полка. Так секретарь полковой комсомольской организации Иван Сысолятников стал агентом отдела военной контрразведки НКВД.
Сысолятников, получивший с легкой руки старшего лейтенанта Хромченко оперативный псевдоним «Сысой», сообщал ему обо всех сомнительных разговорах солдат, что удалось услышать и даже подслушать. «А в нашем оперативном деле для выявления врагов все средства хороши, – не однажды говорил ему Василий Иванович. – Ты думаешь, война только на поле брани, там где снаряды рвутся? Ничего подобного, она идет и по эту сторону окопов». Комсорг старательно информировал «особиста» о настроениях солдат и командиров, благо, что по своей комсомольской должности младший сержант Сысолятников мог бывать в любом подразделении полка. Несколько формулярных дел, что перешли из рук Хромченко в руки младшего лейтенанта Егора Ивашова, заведены были именно по донесениям Сысоя.
Весной сорок третьего года, во время личного приема комсорга-осведомителя, старший лейтенант Хромченко поручил Ивану Сысолятникову обратить внимание на назначенного в марте помощником начальника штаба по личному составу Павла Степановича Олейникова, только-только получившего звание капитана. Сысой за время пребывания в агентах-осведомителях уже перестал удивляться приказаниям старшего лейтенанта Хромченко и просто ответил:
