– А как же свидетель? – напомнила я. – Боливар ведь слышал, что ничего подобного я не произносила.
– О, Боливар! – театрально воскликнула она. – Боливар вам не помощник. Разве вы не знаете, что он влюблен в меня без памяти? Да он подтвердит все, что я скажу. Хотите, выступлю с заявлением, что это вы завалили Ромку? Скажу, что там, у морга, вы признались в присутствии Боливара, а он подтвердит. Как вам такой вариант?
– Никуда не годится. В такой поворот сюжета никто не поверит.
– Хорошо. Пусть будет первый, – согласилась Евгения. – В поселке меня давно знают и относятся неплохо, уж поверьте на слово. А вы здесь человек пришлый. Кому скорее поверят местные жители, как вам кажется?
– Поверят тому, чья история будет более правдоподобной. Ваша не выдерживает никакой критики. Первый серьезный допрос – и ваша версия рассыплется как карточный домик. Могу предложить свою историю. Не хотите послушать?
– Можно, – нахмурилась Евгения, – если она не очень длинная. С детства не люблю длинных историй.
Она несколько расслабилась – поняла, видно, что я не собираюсь немедленно вызывать полицию. Не исключено, что захотела сначала выяснить, что именно мне известно, а уже потом действовать. Мне такой расклад только на руку: я тоже рассчитывала получить кое-какие дополнительные сведения, чтобы заполнить теперь уже все пробелы в собственной версии. Я тоже, как и Евгения, облокотилась о стену и приступила к рассказу.
Глава 9
– В одной небогатой семье жила-была девочка. Девочке очень хотелось выбиться в люди. Но как выбьешься, если нет ни денег, ни связей? Решила тогда девочка сделать ставку на то, чем владела. Устроилась в родном городе на конюшню и стала прибирать за лошадьми. В душе она надеялась, что рано или поздно станет известным жокеем.
Однако всем известно, что нет пророка в своем отечестве. В конце концов, поняла это и девочка. К тому времени она, конечно, стала уже красивой девушкой. Она покинула родной город и отправилась в другую страну, и не куда-нибудь, а в Мекку конного спорта – в Свечино. Уж там-то она найдет способ обратить на себя внимание, думала девушка. И ей действительно повезло. Она устроилась помощницей жокея к доброму и отзывчивому человеку Дмитрию Кугушеву. И даже успела подружиться с его дочерью – не потому, что нуждалась в друзьях, а потому, что заметила, что ее хозяин ни в чем дочери не отказывает, а значит, через Катю на него можно будет влиять.
– Я просила короче, – нервно передернула плечами Евгения. – Надеюсь, вы не думаете, что я буду здесь торчать до ночи?
– Можно и короче, – согласилась я. – Так вот, стала девушка работать у Кугушева. Даже сумела уговорить его разрешить ей тренироваться вместе с будущим жокеем. Кугушев как человек отзывчивый в такой невинной просьбе отказать не мог. А вот у тренера на этот счет имелись свои представления. Он упорно не желал признавать за женщинами право на самостоятельные выступления. Это выводило героиню нашей истории из себя, но поделать она ничего не могла.
– Да что вы знаете о конных соревнованиях? – взорвалась вдруг Евгения. – Что вы вообще обо мне знаете? Стоите здесь, ручки скрестили. Вам-то наверняка все в жизни на блюдечке подносили. Вам что, приходилось хоть раз с помойки жрать? Что молчите? А мне приходилось. Разроешь мусор в контейнере, найдешь заплесневелый хлеб и радуешься, как будто это пирожное. Если булка попадется – тогда точно праздник. А приходилось после школы возвращаться в квартиру, пропитанную запахами водки и блевотиной? Приходилось, я вас спрашиваю? Чего нос воротите, гражданочка? Это проза жизни.
– Евгения, я искренне сочувствую тому, что вам пришлось пережить, но…
– Сочувствуете? Вы сочувствуете?! – Она уже кричала. – Да на кой мне ваше сочувствие? Вот вы тут рассуждаете, что Ильшат не желал признавать во мне профессионала. Да, вы правы, не желал. Упрямый дурак, мужлан чертов. Да я уже через полгода могла обставить Ромку по всем статьям. Я работала как проклятая, чтобы соответствовать планке Ильшата. И что, оценил он это хоть раз? Признал за мной право на самостоятельную карьеру? Нет. Всегда только на подхвате, всегда на вторых ролях. А я, знаете, не хочу больше быть человеком второго сорта! Я чувствовала, что могу гораздо больше, чем этот идиот Ромка. Но нет, Ромик у нас фаворит, Ромик вне конкуренции. А почему? Только потому, что он мужик, а наш уважаемый тренер считает, что хороший жокей – это тот, у кого есть яйца!
– Послушайте, но ведь Кугушев собирался дать вам возможность выступать самостоятельно, даже лошадь для вас специально готовил. Разве вы этого не знали?
– Он готовил, – снова завелась Евгения, – только что толку, если Ильшат не собирался тратить на меня время!.. Вы поймите: чтобы жокей выступал удачно, ему обязательно нужен опытный тренер. И от лошади, конечно, многое зависит. Мы с Арабеллой были буквально одним целым. Да Ромка никогда не чувствовал ее так, как я. Думаете, они отдали бы мне Арабеллу? Или Ильшат стал бы делиться со мной профессиональными секретами? Ага, как бы не так. Что толку, что Кугушев выделил бы мне личную лошадь? Где справедливость, я вас спрашиваю? Я пахала на тренировках как проклятая и все равно оставалась девочкой подай-принеси. Зато наш любимый Ромик взял и продал своего хозяина вместе с тренером! И кому – главному конкуренту! Этому надутому прыщу Краснову! Вы же знаете об этом, верно? А хотите услышать, как я узнала?
Я кивнула.
– Ромка сам мне рассказал. Просто взял и выложил все. Подумал, что мы с ним в одной упряжке. Даже поделиться предлагал, представляете. Вы в курсе, что я идеально провела третий тур? – Евгения довольно усмехнулась. – У меня эта часть всегда выходила лучше, чем у Ромки. Месяц назад Кугушев поделился своими планами. Сказал, что, если Арабелла войдет в пятерку финалистов, на будущий год он выставит две пары, мою и Ромкину. Это был мой шанс, понимаете? Если бы вы знали, как я ждала этот чемпионат! Шансы на победу у нас были довольно высокие. Только последний тур мы могли завалить. Если начистоту, Ромке конкур никогда не давался. Манежная езда – пожалуйста, кросс – вообще отлично. А вот конкур – полный отстой. И что, прикажете перечеркнуть свое будущее из-за этого? Я твердо решила, что на последний тур выйду сама. Для начала нужно было на время избавиться от Ильшата, и я его отравила.
Это было сказано таким будничным тоном, как будто она рассказывала о визите к маникюрше, а не об опасности, которой подвергла другого человека. Да, хладнокровия и наглости этой девице не занимать.
– Чем вы его отравили? – спросила я поскорее, уж очень зловещей была повисшая в комнате тишина.
– Это не важно, – отмахнулась Евгения. – А вот как – могу поделиться. Ильшат всегда носил с собой бутылку воды. Я подгадала момент и ввела в нее шприцем один препарат. Сильный препарат, он укладывает человека на больничную койку дней на десять. Ильшат, конечно, не догадался, что это моих рук дело. Я даже искренне сочувствовала ему и потом пару раз звонила, справлялась о самочувствии.
– Вы могли его убить, – заметила я.
