– Совсем на политическую акцию не похоже.
– У разных сил разные методы. В одной из стран моего мира действовала многочисленная группировка, ратующая в том числе за расовую чистоту. Ее члены обряжались в белые островерхие балахоны, устраивали шествия, факелы использовали, деревянные кресты сжигали, некоторые их деяния со стороны можно было принять за жертвоприношения.
– В моем мире тоже действовала похожая группировка, но, по-моему, с антуражем твои коллеги перестарались. То, что я видел, было настоящим жертвоприношением, а не его подделкой.
– И тем не менее ты не прав. Итогом той ночи должно было стать наказание нескольких человек, они это заслужили, их участь могла стать примером для других. Обставлено было в духе темных времен – признаю, но это выходка Сабины, такие забавы в духе старушки, с ней тяжело приходится, она неуправляемая. Но не могу сказать, что в тот раз она была совсем уж неправа. Дело в том, что Кумарник неправильно себя повел. То есть люди, державшие власть в стабе. С ее точки зрения – неправильно, она считает себя хозяйкой этих земель, и тех, кто с этим не согласен, иногда жестоко наказывает. Для Сабины ничего не стоит созвать своих молодчиков и показать, что с ней надо считаться, все должны понимать, кто здесь хозяин. То есть хозяйка. В этих краях она орудует с тех времен, когда тут, по сути, ничего еще не было. Если что-то идет не по ее воле, она огорчается, а я предпочту в логове ядовитых змей ночь провести, чем пять минут иметь дело с огорченной Сабиной. Вообще-то она почти нормальная, но если что-то идет вразрез с ее волей, изменяется. Нехорошо изменяется. Слишком долго здесь живет, даже я со своими десятилетиями в сравнении с ней – ребенок.
– Складывается впечатление, что килдингов два вида, и вы с Сабиной относитесь к разным.
– В какой-то мере ты прав, хотя я бы назвал куда большее количество разновидностей. Понимаешь, Карат, Стикс потенциально бесконечен, это надо учитывать. Я в том смысле, что мы не знаем его границ и не можем поддерживать оперативную связь на больших расстояниях, даже иммунные с особыми умениями помогают в этом лишь частично. Вот и получается, что ни мы, ни институт, ни другие глобальные организации неспособны сохранять общность на значительной части площади Улья, одно это накладывает разницу. К тому же обитаемый пояс местами прерывается, проходить там через него зачастую очень сложно, это приводит к обособленности регионов. Не удивлюсь, если где-то, почти бесконечно далеко отсюда, есть люди, которые называют себя Детьми Стикса и при этом проводят каннибальские ритуалы или предпринимают что-то, еще более уродливое. Все, что угодно, может случиться, если отрываешься от своих корней. Давай, Карат, поднатужься, тут под конец тяжелее всего.
– По тебе не скажешь.
– Если ты думаешь, что мне легко это дается, то ошибаешься. Все, остановись, требуется передышка. Посмотрю, как там наши пассажиры, что-то они подозрительно притихли.
Карат не последовал за Пастором, он замер на верхней точке подъема, куда они добрые полчаса заталкивали ржавый драндулет, и пытался оценить перспективы спуска. Перспективы, откровенно говоря, радужными не выглядели: неровный склон, там и сям выпирающие выходы камня, кустарники самые разные – от одиночных и чахлых до приличных, переплетающихся друг с дружкой в труднопреодолимые препятствия. Никакого намека на обещанную ниже дорогу не наблюдалось, но судя по тому, что сектант бросил туда не больше одного равнодушного взгляда, он не видел в этом проблем.
Значит, и с этим склоном Пастор каким-то образом договорится. Да и кустарник здесь – невеликая помеха. Легкий толчок бампера превращает такие преграды в черную искрящуюся труху.
Карата больше заинтересовала не ближайшая часть пути, а то, что благодаря господству этой позиции в рельефе открывалось вдали – на западе. Зелень полноценного кластера – стандартного или стабильного, на фоне сплошной черноты – такое с большого расстояния хорошо выделяется. Четко очерченный многоугольник, поросший нормальной растительностью, очень прилично вытянутый с запада на восток, не меньше чем на три-четыре километра, а скорее даже больше. Но вот с севера на юг все плохо – метров семьсот от силы. Расстояние делает размеры обманчивыми, но вряд ли здесь можно намного ошибиться – не так уж и далеко.
Пастор, до этого внимательно заглядывающий в салон, высунул голову из окна и сообщил:
– Девушка на удивление крепкая, лучше всех держится. Но даже ей желательно прямо сейчас отсюда выбраться, она плохо выглядит.
Карат, переборов очередной приступ головокружения, указал вниз:
– Ты планируешь добраться туда на этом тарантасе?
– А ты видишь вариант получше?
– Я вообще не вижу других вариантов, дымка скрывает, будто вдали все кластеры решили перезагрузиться одновременно.
– Такое случается в местах, где возвышенности переходят в низины. Зелени и там хватает, поверь мне.
– Верю. А вот как мы туда доедем, не понимаю.
– Оставь это мне. Придется погубить несколько черных кустов, но в результате мы окажемся на дороге, которая доведет нас до самого края. Правда, придется потолкать в нескольких местах.
– Почему-то я в этом не сомневался. А что там за кластер?
– Немного похоже на стаб.
– Это как?
– Длительный период между перезагрузками, совсем нет городов и деревень, ни одного дома на весь кластер, даже столба телефонного там не встретишь. Леса и поляны, одна дорога тянется с запада на восток – вот и все. И лес там необычный для этих мест: слишком густой, почти везде сырой, ели в нем растут, а тут они нечасто встречаются. Он выглядит более северным, чем обычно. Один человек мне сказал, что Улей его сюда сознательно спрятал, из-за нестандартности, стесняется своих ошибок.
– Оттуда тоже нельзя выбраться?
– А кому там выбираться? Деревень нет, дорога неасфальтированная, пользуются ею редко. Даже если два-три человека случайно попадутся, шансов, что кто-то из них останется иммунным, почти нет. А зараженным там есть нечего, дичи мало и не поймать ее, нет у них скорости и ловкости, так что вырасти не получается. Слышал я, однажды на похожем кластере встретили мертвяка. Пустыш явный, выглядел плохо, его завалили из любопытства, хотели глянуть, чем он там кормился. Не поленились разрезать живот, желудок был набит землей и какой-то несъедобной трухой вперемешку с муравьями и личинками.
– На такой диете большим и сильным не стать, – понимающе кивнул Карат.
– Я именно это имел в виду. Ладно, присаживайся, мы немного отдохнули, пора двигаться, пока наши пассажиры волками завывать не начали.
* * *
Насчет дороги Пастор не ошибался – она и правда обнаружилась чуть ниже по склону, до поры до времени ее прикрывали кусты, не все они сумели пережить спуск гремящего по камням драндулета. И в остальном спутник тоже не соврал, он вообще казался все более и более честным, пока что ни разу на явной лжи не попался, при этом нередко высказывая до крайности сомнительные предположения, которые обычно представлял как неопровержимую истину.
