– А теперь Султана. Сделай его быстро, у тебя получится. Остальные – не твоя забота.
Мечталось в первую очередь разобраться с Черняком, очень уж неприятный человек, да и сигарета, которой тот несколько минут назад прижигал «гостю» скулу, взывала к отмщению – обида слишком свежа в памяти. Но совершенно не хотелось спорить с Гробовщиком, тот не просто так заявился, у него свои планы, явно не только что составленные, с ними приходится считаться.
Да и не тот случай, чтобы обсуждать и возражать, поскольку к Султану у Карата тоже есть претензии.
Именно в этот дом Карат прежде не заглядывал, зато бывал в других строениях квартала и еще в прошлое посещение этого места понял, что все они возводились по единому проекту. Поэтому, выскакивая в пустой дверной проем, он уже знал, куда надо заворачивать, чтобы добраться до лестницы.
Султан перед тем, как все завертелось, отправился вниз. Судя по неоднократным обмолвкам, там находились еще какие-то люди, и все они вряд ли будут стоять в сторонке, если Карат нехорошо обойдется с их коллегой. То есть ему придется разобраться с неизвестным количеством противников.
Но это его не смущает, потому что он, выходя, прихватил пистолет Ската. Трупу с раздробленной головой он все равно не нужен, а человеку, у которого еще сохранился запас сил для высокоэффективного боевого умения, в такой ситуации ствол не помешает.
Главное, чтобы Карата не подстрелили до того, как он ускорится, а дальше все козыри окажутся у него на руках, не зря ведь Гробовщик уверен, что Султану ничего не светит.
Стрелять не пришлось.
Трудно понять, как именно развивались события возле входа в подъезд, но в живых здесь остался один лишь Султан. Похоже, он и все остальные находились слишком близко к эпицентру взрыва, с которого все началось. Вон это место, выделяется лениво дымящимся пятном на асфальте, вокруг которого разлетелось кровавое крошево и обрывки тряпья.
А еще оттуда разлетелись люди. Как минимум двух приложило о стену дома, под которой они сейчас валялись грязными свертками, набитыми исковерканным мясом и изломанными костями, третий улетел точнехонько в проем подъезда, где тоже на славу приложился.
Этим третьим и был Султан, Карат сумел его опознать лишь по остаткам нестандартного разгрузочного жилета. Прежде тот выглядел на диво удобной штукой, такую можно забирать у самого жадного барыги без торга. Но сейчас за этот жалкий хлам никто и спорана не даст – порван безнадежно.
Лежа на спине, здоровяк хрипло, с натугой, дышал, уставившись вверх заполненными кровью глазницами. Изодранные лохмотья, тщетно пытающиеся прикрыть оголившиеся кости, которые прежде были его руками и лицом, подрагивали и сочились багровым, вокруг тела успела натечь немаленькая лужа.
Карат, для приличия постояв несколько секунд над хрипящим полутрупом, выстрелил ему в голову. Это даже убийством назвать трудно – удар милосердия.
Над головой из окна второго этажа вынесся поток пламени, еще не пришедшие в себя уши уловили не очень-то громкую пулеметную пальбу. Судя по мелькающим трассерам, огонь ведется в направлении котельной.
Вспомнив о том, какую тайну хранит эта котельная, Карат опрометью бросился назад и успел ворваться в дверной проем в тот миг, когда Гробовщик, выпустив последнюю очередь, отвернулся от пулемета и, блекло улыбнувшись, пояснил:
– Там еще двое были. Непонятливые люди, и правда в котельную полезли, не успели оттуда быстро выскочить. А ведь могли жить, надо было просто оставаться снаружи и побежать сразу, как только здесь начали шуметь.
За время отсутствия Карата в помещении кое-что изменилось. Нет, генеральную уборку сделать не успели, вокруг царил прежний кавардак, возле тела Ската успела образоваться кровавая лужа, жестко пованивало сгоревшей взрывчаткой, палеными волосами, обугленным мясом, кровью и дерьмом.
И еще одно неживое тело появилось. Сидело возле пулемета, вжавшись спиной в угол, вместо головы еле-еле дымилась почерневшая головешка, на которой не понять, где лицо, а где затылок.
Карат, осмотревшись, обнаружил забившегося в другой угол Ролика, явно живого и столь же явно выбитого из накатанной душевной колеи. В глазах парня можно было заметить признаки немалого душевного разлада и осознание простого факта – ему здесь совершенно нечего делать. Напротив окна, рядом с телом Ската, лежал Кислый, уставившись в потолок, взгляд его был куда хуже – до отказа переполнен животным ужасом вперемешку с безумием.
Пастор тоже живой. Сидит на своем ящике как ни в чем не бывало, на него, похоже, ни одна пылинка не упала, а ударная волна не выбила ни единого волоска из неизменно-строгой прически. Руки смирно, будто школьник-отличник, держит на коленях, взглядом столкнулся с Каратом, но глаза не отвел, спокоен, как всегда.
Получается, голова испеклась у Черняка. Неизвестно, что именно с ним произошло, но Карат готов до упаду плясать на его поминках.
Этот гад ему с первого взгляда не понравился.
Гробовщик встал перед окном, всмотрелся вдаль, помахал рукой кому-то невидимому и, не оборачиваясь, произнес:
– Ролик, у стены валяются два куска брезента. Также у нас здесь находятся два мертвых человека, и мы ждем гостей, один из которых не должен такое видеть ни при каких обстоятельствах. То есть я хочу, чтобы эти тела были прикрыты. Немедленно. Ты меня понял?
– Сей момент, Гроб, считай, что уже сделано.
– Вот и хорошо, я знал, что ты всегда рад помочь. Карат, ты похож на контуженного. Хорошо меня слышишь?
– Если скажешь, что прямо сейчас мне придется сдать экзамен на настройщика роялей, знай, что я могу его провалить.
– Ну что ты, я всего лишь хочу тебе кое-что рассказать и также хочу быть твердо уверенным, что ты ничего не пропустишь.
– Я слушаю.
– Мой отец был алкоголиком. Его регулярно кодировали, и он с такой же регулярностью срывался. При этом сам он говорил, что пить ему в такие моменты не в радость, водка становится невкусной, вызывает омерзение, но он способен перебарывать себя, пить ее через силу. Меня очень настойчиво попросили принять участие в мероприятии, которым командует Наган. Согласившись, я был вынужден в том числе согласиться на одну внешне безобидную процедуру. Есть такое умение, его носитель как бы кодирует пациента, прививая его психике невозможность причинить вред определенным людям. Действует не навсегда, но пока не вышел срок, считается, что ты даже чихнуть в их сторону не способен. При моей неоднозначной репутации неудивительно, что даже некоторые наниматели вынуждены подстраховываться. Таким образом, Скат и Султан верили, что с моей стороны им ничего не угрожает. Но они ошибались, я сын своего отца и тоже умею переступать через себя. Не могу сказать, что мне это нравится, но «невкусную водку» местного разлива перетерпеть могу. Благодарить тебя за Ската и Султана не буду, ты был заинтересован в их смерти не меньше меня. Просто ты должен знать, почему я не стал этим заниматься лично. У меня была альтернатива, не сопряженная с неудобствами, и я ею воспользовался. Ролик, поправь брезент, чтобы кровь прикрывал.
