То есть, скорее всего, это место необитаемое. Но с относительной гарантией такое можно сказать лишь о разумных обитателях, к зараженным утверждение не относится.
Даже самым хитрым из них Карат упорно отказывал в праве называться носителями разума. Хотя слухи по этому поводу ходили самые разные, к тому же на днях лично наблюдал за гениальным мертвяком, так что ко всему надо быть готовым.
Однако, если отбросить легенды о разумных монстрах, что остается? А остаются стандартные привычки зараженных, а их Карат изучил неплохо. Малоопасная мелочь обычно подолгу стоит на местах, откуда открывается хороший обзор, и не двигается до тех пор, пока в поле зрения не окажется добыча. Если это событие не происходит слишком долго, зараженный начинает неспешно перемещаться в поисках более перспективной позиции, также его может привлечь шум, запах или перезагрузка близлежащего кластера – такое событие даже начинающие твари засекают моментально.
С развитыми зараженными все сложнее. Они способны устраивать засады, скрытно располагаясь в самых неожиданных местах, и вообще, их поведение предсказать трудно. Но кое в чем похожи на мелочь один в один: произошедшая поблизости перезагрузка не оставляет их равнодушными, ради нее они, как правило, бросают все свои дела.
Карат оказался в столь плачевной ситуации именно благодаря перезагрузке, и случилась она неподалеку, оповестив о себе всю округу красочными световыми эффектами, яростным ливнем и катастрофической волной. То есть местные твари, скорее всего, чуть ли не все до единой помчались в ту сторону, и здесь сейчас относительно безопасно.
Те, кто ценит свои жизни, в Улье стараются не торопиться. Вот и Карат, обдумав ситуацию с разных сторон, не стал выбираться из тростника, даже почти на сто процентов будучи уверенным, что здесь нет ни иммунных, ни зараженных. Первые вряд ли появились изначально, слишком уж мал их процент, а вторым нечего делать в столь малоперспективном с виду месте, они должны были умчаться на поиски богатого пищей кластера.
Но эти мысли, несмотря на свою логичность, еще не повод расслабляться – какая-то вероятность нежелательной встречи сохраняется всегда.
Поэтому Карат не стал покидать укрытие. Вместо этого продолжил вытаптывать тростник и рогоз, описывая окружность вокруг острова. Неспешно, стараясь не выдать себя шумом, подстраивая переходы под порывы усиливающегося дождя, с частыми остановками, во время которых осматривал постройки и прилегающую к ним территорию с разных ракурсов.
Тихое передвижение чуть не довело до сердечного приступа, когда в считаных шагах взлетела перепуганная утка. За шумом усилившегося дождя птица беспечно подпустила человека и своим поведением могла подсказать недружелюбно настроенным наблюдателям, что в тростнике кто-то скрывается.
Пришлось устроить длительную остановку, прислушиваясь и приглядываясь, пытаясь заметить малейшие признаки враждебной активности. Но, похоже, обошлось – никто не проявлял интереса к подозрительному поведению кряквы.
Продолжив наконец обход, наткнулся на узкую дорогу. Сейчас она затоплена почти по колено, но выдает себя просекой в тростниковых дебрях и необычно твердым дном – не асфальт, просто щебнем, шлаком или чем-то подобным посыпана.
Лишь совершив «кругосветное путешествие» и убедившись, что ни с одной из сторон не просматривается ничего подозрительного, Карат наконец рискнул показаться на открытом месте.
Никто не выскочил на него с радостным урчанием, от построек не громыхнул выстрел затаившегося свежеиспеченного иммунного, загибающегося от спорового голодания и твердо уверенного, что он один сохранил человечность во взбесившемся мире. Все спокойно, льет тот же осточертевший дождь, Карат никому здесь не интересен, в такую погоду даже комары, коих в таких местах обычно предостаточно, полностью его игнорируют.
Через ворота Карат не пошел – это самое опасное направление (к тому же они гостеприимно распахнуты, от такого зрелища паранойя вмиг взвилась на дыбы). Прикрываясь сараями от возможного наблюдателя, засевшего в доме, преодолел изгородь, порадовавшись, что проволока здесь обычная, а не колючая, приблизился к большой хозяйственной постройке. Той самой – длинной и непонятной. Еще на подходе уловил тошнотворную вонь, заглянув в двери, нюхнул ее от всей души, рассмотрел множество клеток, которыми сплошь заставлены стены, предположил, что в них раньше содержались какие-то животные, явно не слишком крупные.
Клетки выглядели плохо. Кто-то разворотил их стенки или сорвал дверцы, варварски добираясь до содержимого. Нетрудно догадаться, кто именно. Человеческих останков Карат не заметил, но в сумраке мог много чего пропустить, так что, возможно, без них не обошлось. Но, скорее всего, вонь распространяется от останков неизвестных зверушек, до которых добрались зараженные. Начинающие твари, даже будучи дико голодными, не умеют глотать или разгрызать крепкие кости, от их омерзительных пиршеств обычно много чего остается, вот и благоухает.
Следующим объектом для осмотра Карат выбрал ближайший сарай, столкнувшись здесь с таким же отвратительным запахом. На этот раз его источник был очевиден – он болтался на виду. Человек в невзрачной одежде и свалившихся или стащенных с него резиновых сапогах невзлюбил жизнь до такой степени, что перекинул через тонкую балку грязную веревку, один ее конец привязал к вязанке арматуры, на которую для надежности набросал еще несколько таких же вязанок, на другом устроил петлю, после чего затянул ее на шее и завалил высокий чурбачок, на котором стоял.
Перед тем как это сделать, самоубийца закрыл дверь в сарай, но это не остановило зараженных – они ее разломали голыми руками, при малой чувствительности к боли и терпеливости это не так уж и сложно. Дальше мертвяки изгрызли повесившегося, оставив в итоге лишь небрежно обглоданный костяк и верхнюю часть тела, до которой не сумели дотянуться. Ума на то, чтобы освободить другой конец веревки или придумать что-то другое, у них не хватило.
Суицид – распространенное явление среди ошарашенных новичков. Кто-то убивает себя из-за навеянного кинематографом страха обратиться, после того как зарабатывает укусы от зараженных; другие не могут справиться с горем после потери близких; третьи сами не осознают, зачем накладывают на себя руки, они будто всю жизнь ждали этого момента. В общем, поводов полезть в петлю хватает. Да и для бывалых иммунных это одна из основных причин смертности.
В прежней жизни Карат бы опрометью вылетел из такого невеселого места, едва заглянув, но сейчас торопиться не стал. Осмотрел полки, ящики, пнул подозрительный мешок, проделал в нем дыру, убедился, что тот заполнен непонятным белым порошком с едким запахом, вряд ли ему найдется применение. Прихватил прислоненные к стене вилы – дополнительное оружие лишним не бывает.
Только после этого продолжил осмотр построек.
* * *
Спустя двадцать минут Карат сидел на кухоньке единственного жилого дома и жадно наворачивал рыбные консервы из единственной найденной здесь банки. При этом он вожделенно косился на работавшую от баллона газовую плиту, где нагревался чайник, залитый водой, набранной прямо в тростнике, окружавшем остров. Чистота ее, конечно, под большим вопросом, но после кипячения можно закрыть глаза на многое, а с учетом того, что нашлись заварка и кусковой сахар – вообще шикарно устроился.
