Если повезет…
Гномик, не переставая тихо поругиваться, принял наконец помощь от Черепа, тот уже не раз предлагал. Ухватился за его плечо, после чего начал передвигаться еще хуже – совсем плохи дела. Надо как можно быстрее заняться ногой, поспешно намотанный поверх штанины бинт – несерьезно.
Пастор, оглянувшись после одного из самых сочных высказываний раненого, решил слегка приоткрыть завесу над дальнейшими планами:
– Отсюда два километра до карьера, там зараженных обычно нет, и должна найтись рабочая одежда. В этой мы далеко не уйдем, рано или поздно на след кто-то опасный наткнется.
– Баллончики есть, они запах хоть ненадолго сбивают, – предложил Гномик.
Пастор покачал головой:
– Репеллентов больше нет, они в рюкзаке у Туриста лежали.
* * *
Карату кожу в трех местах попортило, но в итоге измазалось все, лишь носки не пострадали. Развитые зараженные способны уловить запах следящего за гигиеной человека за десятки, в некоторых случаях за сотни шагов. А если присутствует кровь, эта дистанция увеличивается в разы. Один порыв ветра в нужном направлении, и оттуда может примчаться такая орава, что в три пулемета не отстреляешься.
Бывалые, всего опасающиеся рейдеры, испачкав одежду кровью, стараются тут же от нее избавиться, какая бы хорошая она ни была. Считают, что самая качественная стирка не поможет, зараженные все равно будут чуять любимый аромат.
Страх запаха крови – это что-то вроде суеверия. Даже ничтожная царапина может испортить настроение и заставить выбросить с трудом добытую куртку из редкого, дорогого комплекта, чье назначение – не только маскировать тебя от обычных взглядов, но и в какой-то мере скрывать от тепловизоров.
Одежду свою Карат не на свалке подобрал. Удобная, качественная, даже много чего перенеся за последнее время, сохранила товарный вид.
Но Пастор приказал снимать все, и Карат подчинился.
Обновка, скажем так, классом несколько уступала. Темно-синие рабочие штаны и такая же куртка, рубашка не первой молодости, спасибо, что чистая, и на этом список исчерпывался. Ничего более подходящего в бытовке-вагончике не нашлось.
Сектанты облачились аналогично, и теперь группа походила на бригаду работников мирного труда, у которых вместо лопат в руках оружие, что со стороны, должно быть, выглядит противоестественно.
Впрочем, со стороны тут смотреть некому.
Пастор с самым невозмутимым видом покопался в ране Гномика, найденными здесь же плоскогубцами вытащил застрявший в кости осколок, плеснул живчиком, плотно замотал бинтами, израсходовав на это последние остатки запасов. Даже найденное здесь в аптечке пошло в дело.
Глядя на это, Карат предложил:
– Там, на выезде, машина стоит, может, в ней тоже аптечка есть. Могу сходить проверить.
Пастор, затягивая последний узел, кивнул:
– Разумеется, можешь. Но не сходишь. Не нужно тебе никуда ходить. Вместо этого ты расскажи нам о черной трости.
– Что рассказать?
– Ты лучше знаешь, что следует рассказывать.
– Это почему?
– Потому что ты сообщил, что видел ее и знаешь, чья она.
– Не очень-то много знаю.
– Значит, тебе не придется долго рассказывать.
– Человека, у которого я недавно видел такую же трость, зовут Гробовщиком. Люди поговаривают, что он – известная личность.
Гномик, мужественно, даже почти без ругани, перенося экзекуцию, не сдержался, раздраженно выдал:
– Да я этих Гробовщиков семерых встречал, если не больше, погоняло популярное. В том смысле, что у лохов популярное, не тянет на деловое.
– Этот вряд ли к лохам относится. Наемник серьезный, берется за самые дорогие дела, а они обычно и самые сложные. Его подрядили прибрать меня и Диану. Вроде как очень опасный тип, во всех черных списках состоит, личность известная, многие до него добраться хотят, но пока не получается. Всегда в черное одет, с тростью, я сам видел, как он мимо мертвяков прошел, и те на него внимания не обратили.
– Я знаю, о ком он говорит, – напряженно произнес Череп. – Это тот Гробовщик, который Таллинна искал и быстро нашел. Быстро нашел, так быстро, я удивился. Никто не мог, а он нашел. Пастор, ты должен помнить, это когда мы с ипсами переговоры вели, мы об их клетках много говорили. Не договорись мы с ними. Нехорошая история получилась, Гробовщик, чтобы до Таллинна добраться, убил многих. Очень многих, я сосчитать всех не смог. Он всех подряд убивал, и тех, которые Таллинна прикрывали, и тех, которые ни при чем. Он быстро все сделал, а потом исчез, его даже Карла искала и не нашла.
– Благодарю, Череп, я его вспомнил, – кивнул Пастор. – В итоге вышло, что мы одно и то же хотели, просто не поняли друг друга.
– Фрида хотела с ним говорить. Хотела поставить себе. К рукам прибрать хотела.
– Хотела, но не прибрала. Он слишком скользкий.
– Да, скользкий. И он сильный. Очень сильный. Мог и нас убить тогда. И сейчас тоже мог, ему не повезло, не убил, только ранил. Легко ранил. Царапины это, а не раны.
Развороченная нога Гномика все еще стояла перед глазами, такое назвать царапиной язык не повернется, но говорить об этом Карат не стал – продолжал слушать. Очень интересно узнать хоть что-нибудь о человеке, который подрядился тебя убить.
– Серьезных отморозков в Улье хватает, – заметил Пастор. – Но этот – несомненный талант. Не представляю, как Гробовщик сумел нас найти. Похоже, ощущает только Карата, иначе никак, не вижу других вариантов.
– Иначе и быть не может, – согласился Гномик и начал обматывать повязку пищевой пленкой, рулон которой обнаружился в вагончике.
Простая и эффективная мера, чтобы скрыть запах проступающей на бинтах крови.
– Карат, ты этого Гробовщика вблизи видел? – спросил Пастор.
Тот покачал головой:
– Один раз с ним повстречались, между нами чуть ли не километр был, и он ни меня не заметил, ни Диану, мы на виду не маячили.
– За твою голову предлагают сто двадцать пять горошин. Это так?
– Мне называли другую цифру – чуть меньше, говорили, что минимум сотню, но все равно очень прилично, в Улье такие, как я, обычно стоят недорого.
– Да, ты столько не стоишь, для новичка цена привлекательная. Но такие дела напрямую не всегда проворачивают, там бывает цепочка посредников, каждый из них что-нибудь забирает себе. С Гробовщиком я близко не знаком, но наслышан. Для него такое дело неинтересно, у него узкая специализация – трудные, почти невыполнимые заказы, которые оплачиваются соответственно. Насколько мне известно, он берет плату только жемчугом, не торгуясь. Но за тебя жемчуг не дают, такое на посредниках никогда не повиснет, им отдельная плата идет, сам жемчуг всегда дойдет до исполнителей. Получается, плата Гробовщика не устраивает, и тем не менее он здесь. Почему ты ему интересен? Мне что-то неизвестно?
