– Камеры у меня не было.
– А у меня была, и я не выпускал ее из рук до последнего. Тварей набежало много, развитых, самых быстрых, опередивших всех прочих, а колонна шла к выходу из окруженного чернотой мешка, будто дело происходит на параде. Перестроение в боевой порядок началось слишком поздно, командир не рассчитал скорость чудовищ, вместо того чтобы встретить лавину монстров шеренгой, мы ударили клином. То есть нет, не ударили, мы просто остановились и открыли огонь. Пушки и пулеметы, беглым, максимальный темп. Ни черта не помогло, твари плевать хотели на потери, они нас захлестнули, налетели на первые машины, облепили их, как саранча из Преисподней. Артиллерия что-то напутала, накрыла и зараженных, и нас. Рядом с моей машиной снаряды не падали, но впереди и слева было жарковато, даже пропитанные дезинфектором пробки в ушах не помогали, глушило раз за разом. Поднялся сильный ветер, он дул мне в лицо, принося жар пороховых выхлопов, резина противогаза нагрелась, пот заливал глаза, я мало что видел, но старался изо всех сил, и меня больше всего волновало то, что пленка вот-вот закончится. Командир начал менять ленту, и тут мимо промелькнуло что-то очень быстрое, большое и страшное. Оглянувшись, я не увидел командира. Люк распахнут, самого его нет, а с пулемета стекает кровь. Краем глаза увидел, как соседний танк вдруг подпрыгнул и опрокинулся набок. Я так и не понял, снаряд это был или развитая элита, потому что не успел обернуться. Что-то ударило меня по голове, и на этом все закончилось, меня будто выключили. Можно сказать, что я уснул за один миг. По всем законам после такого не просыпаются, так ведь?
– Судя по тому, что ты сейчас мне это рассказываешь, законы не сработали.
– Да, Карат, я проснулся. Не буду затягивать рассказ, скажу коротко – пробуждение было не из приятных. Мне одновременно и повезло, и нет, я оказался под сорванной танковой башней, она прикрыла меня, будто домик для гномов, поле боя было залито кровью людей и тварей, пропиталось вонью пороха, выхлопных газов и взрывчатки, почуять мой запах на этом фоне было трудно. На этом хорошие новости заканчивались, а из плохих должен упомянуть главную – край башни раздробил мне ступню, вдавив в землю развороченное мясо и обломки костей. Было темно, как в могиле, я думал, что настала ночь, но потом заметил, что откуда-то пробиваются проблески солнечного света. Как выяснилось впоследствии, на башне, прикрывая сорванные люки, лежала туша элитника, а ствол орудия был сильно изогнут, именно через него подсвечивало солнце. Попытался освободить ногу, но ничего не получилось, только отключился от боли. Когда опять очнулся, самочувствие было хуже прежнего, я не сомневался, что вот-вот умру. Даже хотел снять противогаз, чтобы быстрее отмучиться, ведь не просто так нас заставили носить такие штуки. И когда расслышал отдаленные голоса, решил, что начал бредить, и почему-то рассмеялся. Но это был не бред, на поле боя пришли люди – местные иммунные. Днем они прятались по норам, а ночами вели себя будто шакалы, тайком разыскивая еду и воду, добираясь до объедков на местах трапез сильных тварей, чтобы потрошить споровые мешки их добычи. Как видишь, этот промысел существовал на Внешке еще до того, как там массово появились дроны, автоматизированные турели, управляемые мины и прочее. Местные тогда воспользовались тем, что мертвяки сожрали всю нашу колонну вместе с артиллерией и всеми теми, кто не успел добежать до лифта, после чего отправились грабить свежий кластер. Тот самый, перезагрузка которого стала прикрытием неудавшейся операции. Услышав мой смех, люди догадались, что под башней кто-то есть, и начали выкапывать проход.
– Тебе повезло.
– Я бы не назвал это везением. Иммунные не собирались меня спасать, они хотели забрать оружие и патроны. То есть то, чего у меня не было. Но их это не сильно расстроило. Первым делом они содрали противогаз и со смехом объяснили, что вскоре я превращусь в безумную тварь, которую, скорее всего, быстро съедят более сильные твари. Затем привязали к пушечному стволу, загнутому так сильно, что дульный срез указывал в небеса, после чего плеснули на меня чем-то, воняющим соляркой и машинным маслом, и бросили спичку. Интересный момент – поджечь меня не удалось. Может, с топливом что-то не то было; может, все потому, что они обливали им вперемешку с черным машинным маслом, сочащимся из ближайшего танка; может, сказалось то, что с меня стащили всю одежду, а ведь она, пропитанная даже самыми скверными нефтепродуктами, горит отлично, в отличие от нашей кожи. А может, сам Улей решил, что меня следует приберечь. Лично я склоняюсь к последнему предположению, ведь шансов уцелеть у меня не было. Внешников никогда не любили, их не различали, считали, что все они одинаковые. Когда затея с огнем провалилась, эти люди сильно разозлились и начали избивать меня чем попало: пулеметными стволами, штырями антенн и камнями, переломали кости, свернули челюсть и оставили без глаза. Но вторым я продолжал смотреть на то, как меня убивают. Я не умирал, не терял сознание, просто смотрел и хрипел, сплевывая кровь и обломки зубов.
– Зачем?
– Что зачем?
– Чем ты им так не угодил?
– Я же тебе уже не один раз говорил, что внешников во все времена не любили.
– Устраивать пытки в таком месте – это риск. Кровью воняет, твари могут набежать опять, не так далеко лифт, откуда может появиться спасательная команда, а поджигать – это вообще идиотизм, все равно что маяк включить, чтобы все видели, где они находятся.
– Вот ты о чем. Да, ты правильно говоришь, ведь в тот раз я выжил только потому, что мои истязатели были чересчур трусоваты. Их что-то напугало, они побросали все, чем меня колотили, даже оставили многие трофеи, собранные на поле боя. Только что они были рядом – и вдруг исчезли, сгинули во мраке. Задрав голову, я уставился уцелевшим глазом в потемневшие небеса и увидел, что нормальных звезд нет, зато есть что-то другое, и понял, что это все, это конец жизни. Но шло время, а смерть за мной не приходила. Где-то рядом кто-то гремел железом, слышалось урчание, страшное, даже не тигриное, что-то совершено иное. Эти звуки могли издавать лишь глотки самых страшных чудовищ, но монстры почему-то не торопились приближаться ко мне. А я даже застонать не мог, чтобы их подманить и прекратить мучиться, сил ни на что не осталось. Потом из темноты вышел человек, который не стал колотить по мне железяками. Он постоял, посмотрел на меня немного и сказал, что я черный из-за крови и отработанного машинного масла, но шея у меня белая. Потом сказал, что я похож на пастора из негритянской церкви, над которым от всей души поработали парни в балахонах
[5]. И еще он сказал, что теперь это мое имя – Пастор. Затем он меня освободил и легко, будто ребенка, дотащил до черноты, где мне стало так плохо, что я готов был все отдать, лишь бы это мучение прекратилось, и меня снова начали избивать. Но это даже к лучшему, я не осознавал ничего, когда он отрезал мне ступню, приговаривая, что ее проще заново отрастить, чем вылечить. Звучало безумно, но я не возражал, у меня не было на это сил. Как ты понимаешь, тот человек не обманул, ступня и правда отросла заново. А еще я научился у него полезным вещам. Видел, как я убил этих мертвяков? Это его уроки.
