— Шут его знает, может и есть, может и нет.
— Ну, вот представь такой мир, где наши копии пришли к власти, а потом по разным причинам умерли.
— И мы могли бы занять их место. Ну да, было бы забавно, особенно если подобрать момент, подождать до третьего дня с момента смерти.
— Представляешь, Мессеир, на площади какой-то диктор распинается, призывает отомстить за погибших вождей, а мы как раз в этот момент подходим, становимся у него рядом за спиной и, пока он продолжает, машем толпе, — тут Семелесов приподнял правую руку и немного помахал ею на уровне груди, — такие вроде: «Вот они мы, парни, мы вернулись, сейчас этот чувак на трибуне договорит про нашу смерть, и мы перейдём к делу».
— Ну да, — произнёс Крейтон, к тому моменту принявший за столом позу эстетствующего эксперта, — только нас, скорее всего, посчитают просто самозванцами.
— Возможно.
— Нет, Алексей, нам нужно поработать в этом мире. Об этом я как раз хотел с тобой поговорить. Ты должен будешь возглавить отдел пропаганды нашей партии.
— Я? — удивился Семелесов.
— У меня сейчас крайне ограниченный список кандидатур. Ты человек начитанный образованный, должен справиться, будете вместе с Кистенёвым зазывать народ, а уж я постараюсь придать ему хоть какие-то признаки армии.
— Ну… — Семелесов медленно подошёл к столу и положил руки на спинку одного из стульев. — У меня уже были некоторые идеи по этому поводу.
— Я догадывался, какие же?
Семелесов набрал в грудь воздуха, его лицо приняло сосредоточенный вид, и после небольшой паузы он заговорил:
— Нам нужна своя система символов. Предметы, жесты, слова. Возьми любую идеологию, хотя бы христианскую религию. Нательные крестики, кольца, животворящий крест, да и вообще что угодно.
— Я думал ты верующий.
— Верующий, но не слепой фанатик.
— Занятно, что ты предлагаешь?
— Во-первых, название, нужно что-то военное: фронт, армия или тому подобное. Я пока решил остановится на одном хорошем названии, оно, правда не особо оригинально, но в этом даже что-то есть: Фракция Белой гвардии. Насчёт нашего приветствия я, более менее, определился, возьмём четницкое троеперстие.
И Семелесов тут же продемонстрировал его. Крейтон одобрительно кивнул.
— Римский салют слишком одиозен для большей части нашего народа. Дальше нужно будет напечатать на плотных листках какую-нибудь хреновину, вроде партийных билетов, для ощущения участия у людей. И какой-нибудь опознавательный знак, например браслет.
— Браслет? Вполне подойдёт. Только нужно что-то простое в производстве, например феньки.
— Фенечки? — это слово Семелесов произнёс с неприкрытым презрением.
— Да дёшево и сердито.
— Но их же использовали эти хиппи.
— Я знаю кто это. В этом тоже есть смысл.
— Забавно, — лукаво улыбнулся Семелесов.
— Возьмём какие-нибудь драматические цвета, например чёрный и красный.
— Нет, эти точно сейчас не пойдут. Можно взять чёрный и… золотой, без белого, иначе будет слишком банально.
— Чёрный с золотым?
В этот момент лицо Крейтона помрачнело. Он тихо прошептал:
— Золотой дракон на чёрном полотнище.
В тот же день, вечером, в домике у Крейтона произошло событие в высшей степени знаменательное и имевшее весьма угрожающие и далеко идущие последствия, хотя со стороны едва ли оно могло казаться хоть сколько-нибудь значительным. После произошедшего три дня назад близ магазинчика недалеко от стадиона образ таинственного «Мессера» наконец воплотился в человеческом обличии. И, разумеется, это не могло не остаться не замеченным представителями местного правого подполья, вернее того что могло на это звание подполья претендовать. И, разумеется, тот самый таинственный Мессер не мог не воспользоваться этим для первого шага по созданию его пресловутого сопротивления. Он собрал у себя для совета наиболее известных в этих кругах личностей.
Сам Крейтон сидел полубоком во главе стола, положив перед собой правую руку, так, словно хотел ей до чего-то дотянуться. Все его гости, в числе чуть менее чем десятка человек, пришли одной группой, используя тех, кто уже был в этом доме в качестве проводников. Компания была весьма своеобразная. Лишь паре человек можно было дать хотя бы тридцать лет. Одеты были по-разному, но одинаково неброско, преимущественно спортивные куртки и кофты. Голова была побрита только у одного, и то, это вряд ли имело какой-то подтекст.
Кистенёв стоял чуть в стороне от стола, возле окна прислонившись к стене, благоразумно решив, что сегодня пусть лучше говорить будет Крейтон. Василий знал некоторых из гостей, что его не особо радовало. Семелесов тоже стоял, но уже за спиной Мессеира, в дверном проёме, прислонившись к дверному косяку, при этом, располагаясь так, что со стороны вошедших он находился как раз за правым плечом мантийца.
Войдя, гости оказались прямо напротив Крейтона, возле противоположного края стола. Кто-то в хвосте колонны, в которую растянулась делегация, проходя в дверь, засмеялся и что-то сказал находившемуся рядом весёлым голосом.
— Это что и есть Мессер! — воскликнул кто-то из первых вошедших, делая шаг вперёд и повернувшись, словно он задавал риторический вопрос всем остальным.
— А что не похож? — зло произнёс Крейтон, продолжая сидеть неподвижно.
Выступившему что-то зло, но тихо сказал один из тех кто стоял рядом, но тот не обратил на это внимания.
— Сколько тебе лет? — обратился он к Мессеиру.
— А это имеет значение?
— Ну, вообще-то… — начал, было, один из стоявших вместе с остальными, но кто-то дал ему знак замолчать.
— Нет, а всё же… — тоже захотел продолжить свою речь первый выступивший, но его одёрнули.
Крейтон косо взглянул на Кистенёва, словно хотел в чём-то удостовериться, потом произнёс громким и строгим голосом:
— Может быть, хотя бы выслушаете: для чего я вас здесь собрал.
Как только он это сказал все тут же затихли, и молча уставились на него в ожидании.
— Можете присесть, господа. Разговор нам предстоит сегодня длинный. Я надеюсь. Сегодня мы будем говорить о подготовке восстания.
— Какого восстания? — удивлённо спросил кто-то.
— Того, которое мы с вами скоро поднимем.
— Да он же больной на всю голову! — воскликнул парень, в кофте с надписью «U. S. Marshal» стоявший у самого края, и резко развернулся, будто хотел уйти.
После этого несколько секунд сохранялась тишина, а затем все заговорили, причём разом, словно по команде. Со стороны это выглядело весьма забавно, что хорошенько вселило уверенности в Кистенёва, которому гости Крейтона поначалу показались слишком серьёзными и рассудительными, отчего он чувствовал себя маленьким мальчиком, которого взяли посмотреть на совещание взрослых.
