Вероника выбрала место недалеко от входа, напротив окна. По правую руку сел Аден, по левую, через два стула – Алина. Бывшая подруга, казалось, изо всех сил старалась не выделяться, даже одежду выбрала неприметную – серый спортивный костюм – в противовес обычному яркому стилю. Переоделась после столкновения возле ангара. На мгновение мелькнуло желание поговорить с ней, узнать, как дела, но так же быстро испарилось. В своё время Алина не особо интересовалась, как дела у подруги, её больше волновала собственная внешность и мальчики с четвёртого курса.
Чуть дальше сидел Деланей. Он сложил руки перед собой, будто в молитве, и рассеянно смотрел в окно. На мгновение Веронику царапнуло изнутри чувство вины. Вновь обретённый отец сидел один. Наверное, не стоило его так бросать…
Сквозь мысли мелькнуло одобрение Адена. Вероника еле сдержалась, чтобы не застонать.
«Сами разберёмся», – буркнула она.
Через огромное, высотой от пола до потолка стекло открывался вид на небольшую террасу и морской горизонт. Вероника с тоской смотрела, как на бескрайней водной глади набегали белые барашки волн. Лучше бы там побыть, на прохладном ветру, чем здесь. Снова вспоминать, как всё было…
– Я прошу подняться Хоуп Харви, одну из чемпионов и Одарённую, замешанную в истории с учебниками, – монотонно пробубнил помощник мэра города, невысокий мужчина в сером деловом костюме с неуместно ярким синим галстуком.
Вероника вздрогнула и подняла взгляд.
Пора возвращаться к реальности.
Санни глубоко вздохнула, словно собиралась с силами. Толкнула Элиота. Тот подскочил на месте от неожиданности и непонимающе оглянулся по сторонам. На мгновение Веронике захотелось улыбнуться – было в этом что-то забавное и по-своему очаровательное.
Санни поднялась и замерла.
– Что ты можешь рассказать нам об учебниках по истории Мира грёз? – спросила директриса академии, стройная женщина лет пятидесяти в классическом тёмно-зелёном костюме-тройке. На любом мероприятии она появлялась в таком же наряде, только цвета различались. Заказывает их, что ли?
– Я действительно воспользовалась положением ребёнка бога и переписала несколько абзацев в учебниках по истории, – решительно заговорила Санни. Казалось, она хотела рассказать обо всём честно и принять наказание с достоинством. – Как известно, их хранит Оберегающий знания, и только человек, обладающий способностями богов, способен изменить текст…
По её словам выходило, что об этом её попросил Александрос. Он утверждал, что получил инструкции из Мира грёз, что никому нельзя об этом рассказывать. Что он обратился к Санни как к лучшей ученице потому, что она действительно лучшая. От Вероники Александровой слишком много проблем, да и она вряд ли сумеет справиться с задачей – после пары историй девчонка перестала пользоваться Даром, и потому боги не могли доверить ей столь важное дело. А Максиму Белову в принципе было трудно доверять – слишком независимый, слишком болтливый.
– Я должна была переписать историю изгнания Дарующего пламя и помалкивать, – продолжала Санни. – Это было нужно, чтобы проверить, насколько хорошо её знают студенты и преподаватели. Александрос говорил, что меня ждёт награда.
– Но почему ты согласилась? – помощник мэра откинулся на спинку стула. – Неужели ничего не заподозрила?
Санни смущённо опустила взгляд.
– Заподозрила, – еле слышно ответила она. – Чутьё подсказывало, что что-то не так, но я намеренно не стала к нему прислушиваться. Я выигрывала при любом исходе. Если я последую воле богов, они меня наградят, и мама заметит меня. Если я поступаю неправильно, это рано или поздно вскроется и, возможно, дойдёт до богов. И снова может получиться так, что мама заметит меня.
Вероника ощутила, как её сердце сжало чувство жалости. Насколько же Санни хотела встретиться с матерью, что не стала прислушиваться к голосу разума? Вероника оглянулась на богиню любви и увидела, что та выпрямилась на стуле.
– А что насчёт статуи Дарующего пламя? – спросила директриса. – Ты что-нибудь знаешь об этом?
– Знаю, – кивнула Санни. – Это тоже моя работа. По приказу Александроса я выбирала обычных жителей и внушала им ненависть к богу огня. Поэтому…
Вероника видела, как с каждым новым вопросом мрачнел мэр города, высокий чернокожий мужчина лет сорока в деловом тёмно-синем костюме. Он откинулся на стуле и барабанил пальцами по столу, безотрывно вглядывался в лицо Санни, будто пытался уловить малейшие проявления чувств.
Хотелось как-то помочь, что-то сказать в защиту подруги, но Вероника понимала, что это не понадобится. Даже лучшие из нас порой неспособны совладать с чувствами, и это доказывал пример не только Санни, но и Ведущей битву. Она выступала двадцатью минутами раньше и подробно рассказывала о том, что заставило её ввязаться в соревнования. Джина в теле Деланея умело играла на чувствах богини войны, то используя затаившийся в глубинах души материнский инстинкт, то разжигая азарт, то выдавливая по капле чувство вины за изгнание Адена. И в чём-то хранительницу академии можно было понять, но простить…
Вероника глубоко вздохнула. Хотя помещение было просторным, всё-таки людей здесь было много, и никто давно не выходил. Становилось душно. Надо окно открыть, что ли…
Будто послушав её мысли, Деланей встал со стула, подошёл к окну и приоткрыл форточку. Вероника с благодарностью посмотрела на него. Кажется, не только её душит происходящее, и вовсе не чужое тепло тому виной.
– Получается, вы намеренно дискредитировали Дарующего пламя? – спросил помощник мэра.
Санни откашлялась.
– Я…
– Прошу прощения, – со своего места поднялся Элиот. – Я бы хотел высказаться как хранитель библиотеки и главный жрец.
Мэр и директриса переглянулись. Помощник мэра кивнул.
– Я прошу вас быть мягче по отношению к Хоуп, – продолжил Элиот. – Мы все знаем, что до недавних времён боги отказывались общаться с детьми, потому что боялись лишиться бессмертия. Прожить всю жизнь, не зная одного из родителей, тяжёло. Но ещё тяжелее, когда ты можешь видеть его изображение каждый день, иметь возможность обратиться к нему и не получать ответа. Я понимаю, почему она так поступила, и прошу вас о том же.
– Мы понимаем, – отозвалась куратор академии, полноватая шатенка лет сорока. – Мы понимаем так же, почему именно ты за неё заступаешься. Но и ты пойми. Только Хоуп Харви пошла наперекор первому закону Санктума. Вероника Александрова и Максим Белов тоже дети богов, но они ни разу не были замечены в чём-то подобном.
Взгляды присутствующих обратились к Веронике и Максиму. Парень как никогда сейчас напоминал отца и как никогда был совсем на него не похож. Оба были светловолосыми и голубоглазыми; только бог света отличался высоким ростом и внушительной комплекцией, а его сын был маленьким и субтильным. Настолько, что даже любимые им толстовки не добавляли объёма, а наоборот, уменьшали его. Неуловимо общими у Фалберта и Максима были интонации в голосе, жесты… И хотя все вокруг знали, как «часто» они общаются, родство всё равно было заметно.
