Хорошенькая дикторша, сидя за столом, беззвучно шевелила губами, а за ее спиной шли кадры, которые вся страна безостановочно смотрела последние три дня. Новости и развлекательные программы, которыми славилось телевидение, стыдливо уступили место пространным рассказам о том, как много сделал для страны покойный. Видимо, чтобы благодарный народ не забыл своего вождя и его заслуги неприлично быстро.
– Сделай громче.
– Не наслушалась еще? Подожди, доедем, речей будет предостаточно…
– Я сказала, сделай громче, – потребовала снова. Злость, отогревшаяся в теплой машине, вроде бы стихшая, снова заледенела в голосе. И Арфов, свернувшаяся в панцире улитка, покачал головой, подчинился.
«…начало века было омрачено не только многочисленными экономическими кризисами, сотрясавшими государства, располагавшиеся на территории нашей великой страны. В то время евразийцы ошибочно полагали, что экономического объединения достаточно для того, чтобы противостоять многочисленным угрозам, идущим с Востока и Запада. Оказавшись между двух великих игроков, – речь о США и Китае, – Евразия сотрясалась от местных, локальных конфликтов, вызванных нашествием эмигрантов из арабского мира и стран Африки, а так же бедственным положением, в которое попало коренное население благодаря притоку дешевой рабочей силы. Белый человек, поставленный в положение вечно извиняющегося экс-рабовладельца в США, уничтожаемый и унижаемый мусульманским миром, не мог найти свой кров и на собственной Родине, в Европе и европейской части России. Белый человек должен был быть уничтожен, стерт с лица земли иными расами, и наша великая история, великая культура должны были быть поглощены благодаря гнусной политике мультикультурности, пропагандируемой продажными политиками Европы и, в меньшей степени, на территориях бывшего Советского Союза».
Ада знала это место наизусть. Так начинался один из трудов покойного президента, не то его автобиография, не то его исторические сочинения, она никогда не обращала внимания на источник. Скорее автобиография, он ведь никогда не отделял свою личную жизнь от жизни страны, которую создал, свою историю от истории века, с которым родился почти одновременно. Так и нужно, думала, только так и нужно – что мы, если не иллюстрации, не микро-повторения глобальных процессов? Мы только соль, растворенная в море, и каждый наш шаг вершит историю, и каждый вздох истории вершит наши судьбы. Где она почерпнула эти мысли? Родились ли они в ее собственной глупой голове? Не нужно, не нужно об этом думать, и она достала зеркальце, принялась прихорашиваться – как здорово, что удалось все же поспать накануне, хитрые косметические приемы уже почти не помогали от черных кругов под измученными глазами…
«Вооруженный конфликт, разгоревшийся, когда мне едва исполнилось пятнадцать лет, и получивший позднее название Третьей Мировой Войны, поставил перед евразийцами роковой вопрос – стоит ли продолжать бороться за то, что народу Евразии не нужно и никогда не было нужно. Действительно ли белому человеку необходимо принимать участие в войнах между почти полностью поглощенными негроидами Соединенными Штатами, относящимися к нам с презрением азиатами, постепенно объединяющимися под игом Китая, и разобщенным, но крайне опасным мусульманским миром? Я никогда не утверждал, что одна раса лучше другой, что одна культура важнее другой, но факт состоит в том, что с эволюционной точки зрения белый человек почти не имеет шансов сохраниться как вид, потому что и негры и азиаты естественным образом будут доминировать над нами генетически и фенотипически. Речь шла уже не о националисических идеях, не о ксенофобии, но о борьбе за то, чтобы Венера Боттичелли не казалась нашим внукам как женщиной с другой планеты. Что касается мусульман, то их религиозный фанатизм, их сжирающая все на своем пути культура, их агрессия – в арабских странах шли нескончаемые вооруженные столкновения, а расцветший буйным цветом терроризм распространился по всему миру – заставляли предполагать, что они объявили войну всему человечеству».
Пуховка мягко прошлась по светлой коже – лето впереди, холодное, мутное евразийское лето, с его туманами и дождями, но, если выдадутся солнечные дни, нужно побеспокоиться о защитных масках, не хватало только загореть. Уже много лет только совсем светлая, молочная кожа считалась признаком здоровья. От природы Ада была скорее склонна смуглеть, и с этим небольшим недостатком приходилось бороться не на жизнь, а на смерть.
«Глобальные катаклизмы сопровождали этот ложный путь истории человечества. Многочисленные землетрясения и цунами в Японии, перераставшие в техногенные катастрофы, сделавшие острова непригодными для жизни, поставили под угрозу интересы Китая и США – так начался первый в череде конфликтов первой половины века. Азиатам не хватало территорий, места для жизни, США не хватало денег и рынков сбыта, арабским странам не хватало крови, и только обделенный Белый нуждался в доме. В семье. В теплых летних вечерах на своей, пропитанной историей земле. И тогда мы решили, что пора бороться за то, чтобы каждому нашлось место на земном шаре. Пора бросить притворство. Пора дать отпор всем тем, кто, подобно древним гуннам пытался уничтожить цивилизацию, не желая, в отличие от прежних варваров, ассимилироваться, принимать правила игры, которые были установлены здесь веками».
В зеркальце отразились глаза, правый, левый, стрелки были нарисованы идеально ровно. Ада сощурилась по-кошачьи, репетируя свой фирменный, томно-лукавый взгляд. Ее классические черты были бы скучны, она сама это знала, если бы не эта неожиданная вспышка серо-голубой радужки, при определенном освещении приобретавшей фиолетовый оттенок. Выражение ее глаз было приручено, как бывают приручены мелкие животные и птицы, оно никогда не принадлежало ей полностью, но часто оказывалось послушно ее желаниям. Она чуть улыбнулась, обновляя блеск на красиво очерченных губах. Удовлетворенная, вздохнула, захлопнув зеркальце. Она была красавицей, так говорили все, она и сама это знала, но, чтобы не забывать об этом ни на секунду, все еще требовались усилия. В ее семье, когда-то давно, ее убеждали, что важна не внешняя красота, а ум, эрудиция, принципиальность – то, что молодой женщине, как она теперь знала доподлинно, не нужно совершенно. И понадобились годы, годы и потоки слез, чтобы научиться отделять зерна от плевел, чтобы научиться видеть себя такой, какой ее создал Господь.
Дикторша переводила дух, пока на экране шли кадры старой съемки – голодные, измученные лица людей, изуродованные, разрушенные города, глаза детей, граффити на грязных улицах. Теперь такого нигде не увидишь – надо всем господствует чистота и порядок, ровный светло-серый цвет домов и темно-серый цвет асфальта, а еще стекло, очень много стекла. «Старые города разрушили, новые города построили. В новых городах здания были выше, площади шире, парки больше, монорельсовые вагоны бежали в них быстрее, но ходили реже», – вспомнилась ей цитата – и снова из какой-то много лет назад прочитанной книги. Вот и вся суть их новой жизни в двух предложениях, и как все-таки здорово умели некоторые писатели предсказывать будущее. А все же ни один из них так и не угадал, как им будет житься в этой новой реальности.
Предсказывали, предсказывали катастрофы, ущемление личности, господство технологий, потерю души – и не сбылось, технологии топтались на месте, катастрофы, хоть и случались, не носили такого уж разрушительного характера, и разве где-нибудь хоть кто-нибудь молился богу так организовано, как это делали граждане ОЕ? Прекрасна была их жизнь в дивном новом мире, прекрасна, и надо не забывать оптимистично улыбаться, поддерживать тех, кто тащит страну в светлое завтра на своих сильных плечах. В ОЕ же их стараниями, несмотря ни на что, порядок, покой и уверенность, что завтра будет ничем не хуже, чем вчера. И ничего, что с транспортом сейчас так трудно – ходить пешком полезно, дышать свежим экологически чистым воздухом – полезно.
