Книга Двадцать тысяч лье под водой, страница 100. Автор книги Жюль Верн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Двадцать тысяч лье под водой»

Cтраница 100

Первые произнесенные мной слова были словами благодарности двум моим товарищам. За долгие часы нашей агонии Консель и Нед поддерживали во мне жизнь. Никакой благодарностью нельзя было отплатить за их преданность.

– Ладно уж, господин профессор, не стоит и говорить об этом! – ответил мне Нед Ленд. – В чем же тут заслуга? Никакой. Это простая арифметика. Ваша жизнь дороже нашей. Стало быть, ее и надо сохранить.

– Неверно, Нед, – ответил я. – Нет никого выше человека доброго и благородной души, а вы – такой!

– Ладно! Ладно! – повторял смущенный канадец.

– И ты, мой милый Консель, ты тоже очень страдал.

– Да нет – не очень. Говоря правду, мне, конечно, не хватало немного воздуху, но, по-моему, я к этому был приспособлен. Кроме того, я видел, что господин профессор теряет сознание, а от этого у меня пропадало желание дышать. Как говорится, у меня в зобу спирало дыхание.

Консель, чувствуя, что запутался в общих рассуждениях, замолк.

– Друзья мои, – ответил я, глубоко тронутый, – теперь навеки мы связаны друг с другом, и по отношению ко мне вы имеете полное право…

– Которым я воспользуюсь, – прервал меня канадец.

– Эге! – произнес Консель.

– Да, – продолжал Нед Ленд, – правом взять вас с собой, когда я брошу этот дьявольский «Наутилус».

– В самом деле, – сказал Консель, – разве мы не идем в хорошую сторону.

– Да, – ответил я, – мы идем к солнцу, а здесь солнце – это север.

– Все так, – заметил канадец, – но вопрос в том, пойдем ли мы в Атлантический или в Тихий океан, иными словами, в море, часто посещаемое кораблями или безлюдное.

На это я не мог ответить, я сам побаивался, что капитан Немо поведет нас в тот великий океан, который омывает берега Америки и Азии. Этим он закончит свое подводное кругосветное плавание и вернется в те моря, где «Наутилус» будет находиться в полной независимости. А если мы вернемся в Тихий океан, далеко от обитаемой земли, что станется с планами Неда Ленда?.

Но в скором времени мы будем точно осведомлены в этом отношении. «Наутилус» шел большим ходом. Мы быстро пересекли южный полярный круг и держали курс на мыс Горн. 31 марта в семь часов вечера мы были на траверсе южной оконечности Америки.

К этому времени все наши прошлые страдания были забыты. Воспоминания о нашем заключении во льдах мало-помалу стушевались в нашей памяти. Мы думали только о будущем. Капитан Немо не появлялся ни на палубе, ни в салоне. Ежедневные отметки на карте полушария, которые делал помощник капитана, давали мне возможность точно следить за курсом «Наутилуса». И вечером того же дня выяснилось, к моему глубокому удовлетворению, что мы возвращаемся на север по Атлантическому океану.

Я сообщил канадцу и Конселю результат своих наблюдений.

– Хорошая новость, – заметил канадец, – но куда пойдет «Наутилус»?

– Этого, Нед, сказать я не могу.

– Уж не вздумает ли капитан после Южного полюса попасть на Северный, а потом вернуться в Тихий океан через пресловутый Северо-Западный проход?

– За него не поручишься, – ответил Консель.

– Ну и пусть его, – сказал канадец, – мы улепетнем от него раньше.

– Во всяком случае, – добавил Консель, – капитан Немо – человек, какой надо, и мы не пожалеем, что свели с ним знакомство.

– Особенно когда мы с ним расстанемся! – заметил Нед Ленд.

На следующий день, 1 апреля, за несколько минут до двенадцати часов, когда «Наутилус» всплыл на поверхность, мы заметили на западе берег. Это была Огненная Земля, прозванная так первыми мореплавателями, которые увидели на ней множество дымков, поднимавшихся над хижинами туземцев. Огненная Земля представляет собой скопление островов, раскинутых на пространстве тридцати лье в длину и двадцати четырех в ширину, между пятьдесят третьим и пятьдесят шестым градусом южной широты и шестьдесят седьмым градусом пятидесятой минутой и семьдесят седьмым градусом пятнадцатой минутой западной долготы. Берег мне показался низким, но вдали высились большие горы. По-моему, я даже различил среди них гору Сармиенто, достигающую высоты 2070 метров над уровнем моря, – это пирамидальная глыба из сланцевых пород, с очень острой вершиной, которая в зависимости от того, закрыта ли она облаками, или нет, предсказывает, как сообщил мне Нед Ленд, плохую или хорошую погоду.

– Отличный барометр, мой друг, – заметил я.

– Да, барометр природный, он не обманул меня ни разу, когда я плавал по Магелланову проливу.

В это время пик Сармиенто отчетливо вырисовался на фоне неба. Это предсказывало хорошую погоду, что и подтвердилось.

«Наутилус», погрузившись в воду, приблизился к берегу, но шел вдоль него только несколько миль.

Сквозь стекла окон в салоне я видел длинные, похожие на лианы стебли гигантских представителей фукусовых водорослей, несущих грушевидные пузыри и представленных несколькими видами в свободных водах Южного полюса; их клейкие гладкие стебли достигают трехсот метров в длину – это настоящие веревки толщиною в большой палец, очень крепкие; они нередко служат вместо причальных канатов для небольших судов. Другой вид травы, под названием вельпы, с листьями длиной в четыре фута, покрытыми коралловидными наростами, устилал морское дно. Он служил пищей и местом скоплений для мириад ракообразных, моллюсков, крабов, каракатиц. Среди них пиршествовали тюлени и морские выдры, соединяя на английский манер рыбу с зеленью.

По этим исключительно плодовитым глубинам «Наутилус» плыл с предельной скоростью. К вечеру он уже приближался к Фолклендским островам, и на следующее утро я уже мог видеть горные вершины этих островов. Глубина моря была тут незначительна. Я полагал, и не без оснований, что два главных острова, окруженные многочисленными островами, когда-то образовывали часть Магеллановой земли. Фолклендские острова были открыты, вероятно, Джоном Девисом, который назвал их Южными островами Девиса. Позднее Ричард Хаукинс назвал их Майдэн-Айланд – островами Девы Марии. В начале XVIII века французские рыбаки из Сен-Мало назвали их Малуинами, и, наконец, англичане, которым теперь принадлежат эти острова, дали им имя Фолкленд.

У их побережий наши сети захватили несколько интересных видов водорослей и среди них фукусов, корни которых были усеяны лучшими в мире ракушками. Дикие гуси и утки десятками слетались на побережье; они по заслугам заняли подобающее место в кухне «Наутилуса».

Что касается рыб, то я специально заинтересовался костистыми из группы бычков. В особенности меня привлек один вид бычка в двадцать сантиметров длиной, покрытый желтыми и беловатыми крапинами.

Я любовался многочисленными медузами и самыми красивыми из них – хризаорами, свойственными водам Фолклендских островов. Они имели форму то полусферического зонтика, совершенно гладкого с буро-красными полосками и обрамленного двенадцатью правильными фестонами, то форму корзинки, откуда изящно свешивались широкие листья и длинные красные веточки. Они плавали, гребя своими листовидными губными щупальцами и распуская по течению свою густую шевелюру из тонких краевых щупалец. Мне хотелось сохранить несколько образцов этих нежных зоофитов, которые, к сожалению, быстро разрушаются вне родной стихии.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация