И снова – облака под ногами, и крутится будто взбесившийся горизонт. Трещат пулеметные и пушечные очереди, рвут воздух лопасти винтов, чертят белыми следами инверсии консоли крыльев гладь неба. И время от времени срывается вниз огненным метеором подбитый самолет…
Во уже и указатель аварийного остатка топлива мигает на приборной доске – пора возвращаться. А на смену остроносым свирепым «аэрокобрам» спешат легкокрылые «яковлевы» и лобастые «лавочкины». Просохли аэродромы, и советское авиационное командование наращивает количество самолетов в воздухе.
Вслед за «расчистившими» небо истребителями поднимаются бронированные «ильюшины» и резкие «петляковы». Эти будут «работать» по танкам эсэсовцев.
Только бы по своим не попасть: в эфире – мат, разноголосица! Все говорят – никто не слушает!
Как раз одним из недостатков при организации контрудара наших войск было почти полное отсутствие взаимодействия между штабами авиационных и танковых соединений. Не имелось надежной связи штабов танковой армии и корпусов наземных войск со штабом Воздушной армии и аэродромами истребительной авиации, что усложнило вызов авиации на поле боя. Во время встречного танкового сражения линии фронта практически не существовало, а авианаводчики с радиостанциями не успели прибыть на передний край будущего сражения. Все это дополнительно усложняло ситуацию.
Наши танкисты и пехотинцы и раньше-то не обозначали свой передний край ракетами из опасения немецких бомбежек. И естественно, что, например, части 2-го гвардейского танкового корпуса неоднократно в течение 12 июля атаковывались группами до полусотни «юнкерсов». А потом не менее мощный удар по ним нанесли свои же штурмовики. В итоге пришлось с серьезными потерями отойти на 3–4 километра в глубь своей территории.
В оправдание летчикам Ил-2 можно сказать, что задачи 1-му штурмовому авиакорпусу неоднократно менялись в течение дня, и разобраться в наземной обстановке, когда поле боя заволокло многочисленными дымами, без помощи авианаводчиков было очень трудно.
Справедливости ради нужно сказать, что и немецкие летчики не отличались точностью и вниманием. Бомбардировщики с черными крестами на крыльях повадились сбрасывать бомбы на головы своих солдат, чтобы уйти от советских истребителей. И это уже считалось обыденностью! Но были примеры и более «адресного» боевого применения по своим. Из отчетов штаба 3-го немецкого танкового корпуса следовало, что шесть «хейнкелей» весьма «метко» сбросили свой груз на командный пункт. Погибло пять офицеров, среди них – командир 144-го танкового гренадерского полка майор фон Биберштайн и командир одного из батальонов 6-й танковой дивизии кавалер Рыцарского креста капитан Екель. Также пятнадцать унтер-офицеров, а 56 солдат были ранены.
* * *
И снова майор Волин поднимает истребители в воздух. Теперь их только шестеро. За прошедшие два вылета потеряны четыре «аэрокобры». Сбито пять бомбардировщиков противника и два «мессершмитта-109» эскорта.
Солнце уже клонится к закату. Под крыльями истребителей – почерневшие от копоти остовы горящих танков. Сорванные внутренней детонацией башни, разбросанные опорные катки, изорванные стальные ленты гусениц. Человеческие тела в обгоревших танковых комбинезонах, разбитые орудия и грузовики, мертвые лошади… И распластанные на земле, сгоревшие дотла остовы сбитых самолетов.
Поле боя осталось за гитлеровцами. Из состава 5-й гвардейской Танковой армии за сутки сгорело 189 танков, а 140 были подбиты.
Контрудар советских войск не решил полностью поставленную задачу. В своих воспоминаниях командарм Ротмистров фактически признал неудачу. Дорогой ценой удалось лишь остановить прорыв отборных танковых частей вермахта и СС. Но и этого хватило. Героизм наших танкистов, летчиков, пехотинцев, саперов, зенитчиков, артиллеристов не позволил гитлеровцам устроить «танковый рейд по тылам большевиков». Основной – страшный натиск фашистских бронированных полчищ был остановлен.
Это было «танковое Бородино», в котором нужно выстоять. И выстояли!
А для вермахта эта победа стала «пирровой». Отборные танковые, панцергренадерские, авиационные части были разгромлены или обескровлены.
Из состава 8-го авиакорпуса Группы армий «Юг» 14 июля были выведены эскадра пикировщиков StG-2 и группа истребителей III/JG-52. Поскольку группу I/JG52 еще раньше пришлось отвести в тыл, то можно говорить о серьезном ослаблении 8-го авиакорпуса, особенно его истребителей.
Потери в пикирующих бомбардировщиках были просто чудовищны. «Фокке-вульфы-190» практически не оправдали надежд, связанных с их штурмовым применением. Специально созданные «противотанковые» самолеты Ju-87G, Hs-129, Ju-88C-6 оказались просто «самоделкой на коленке»!
Оборонительная фаза сражений на Курской дуге завершилась. Огненная дуга начала распрямляться, отбрасывая гитлеровцев на запад.
А впереди были еще бои за освобождение Украины и Белоруссии.
* * *
Остроносая, хищная «Аэрокобра» с леопардом на фюзеляже выполнила стремительную восходящую «бочку», устремляясь прямо на солнце. Яркие лучи отражались на хрустальном диске воздушного винта, скользили по рядам маленьких звездочек за кабиной.
Вслед за истребителем командира, будто связанный невидимой нитью, следовал ведомый.
– Я – Леопард, прием. Прикрой – атакую!..
Штрафник-«охотник»
Асы против асов
Автор выражает искреннюю благодарность известному историку авиации Михаилу Жирохову. Его во многом эксклюзивные и объективные публикации помогают пролить свет на малоизвестные страницы истории боевого применения авиации в годы Великой Отечественной войны.
Пролог
Москва была погружена во тьму светомаскировки. Столицу уже не бомбили, однако отдельные высотные разведчики прорывались сквозь пояса противовоздушной обороны. Темна глубокая осенняя ночь, и только в рабочем кабинете в Кремле теплится зеленоватый огонек. У председателя Народного Комиссариата Обороны Иосифа Сталина рабочий «день» был в разгаре. Верховный любил работать по ночам, вот и приходилось окружающим подстраиваться под его ритм.
На совещание собрались высшие командиры ВВС Красной Армии: генерал-лейтенант авиации Константин Андреевич Вершинин, генерал-лейтенант Тимофей Тимофеевич Хрюкин, командир 3-го истребительного авиакорпуса генерал-лейтенант Евгений Яковлевич Савицкий, командующий ВВС маршал авиации Александр Александрович Новиков. Вместе с ними были и прославленные маршалы Жуков, Конев и Рокоссовский. Присутствовал также и начальник Генштаба генерал-майор Шапошников.
– Товарищи командиры, – начал Верховный свою речь. Легкий осетинский акцент и мурлыкающие интонации в голосе создавали впечатление мягкости и добродушия, но горе тому, кто разъярит Вождя! Тогда и проявлялась вся суть его псевдонима! Генералы хорошо знали крутую волю того, кто вот уже три долгих года воевал против самой мощной армии Европы. – После поражения гитлеровских войск на Курской дуге они сильно сдали свои позиции. Однако, товарищи, вы понимаете, что враг очень силен. И главное его превосходство – воздушная и танковая мощь! По танкам после сражения под Прохоровкой и последующих наступательных операций уже сделаны выводы и в данный момент уже вносятся коррективы в программы нашего танкостроения… Мне бы хотелось, товарищи, сейчас остановиться на действиях нашей авиации. Ценой огромных усилий мы переломили ход войны – теперь об этом можно говорить со всей уверенностью. И тактическая инициатива в наших руках. Следует подумать теперь о роли авиации в наступательных действиях армий и фронтов. Прошу высказываться, товарищи.
