– Элизабет жила на юге Уэльса. Она сирота и провела там все детство, – не растерявшись, ответил Марк.
– Бедняжка. Жизнь в пансионатах действительно сурова, – сказала леди. – Ах, что это я! Давайте выпьем чаю. Ваш друг Джон должен прийти с минуты на минуту.
– С удовольствием! Позвольте проводить вас, – сказал Марк и, взяв под руку леди Джейн, повел ее из гостиной в другую комнату. Мне ничего не оставалось, как следовать за ними. Краем уха я слышала, что Марк что-то нашептывал хозяйке дома на ухо, от чего та иногда охала и удивленно смотрела на моего брата.
В большой комнате, посередине, стоял стол, уже накрытый для чаепития, за который мы и сели. Леди Джейн Робинс то и дело промокала слезы белым кружевным платочком. Думаю, что причиной этому послужила выдуманная история моей Элизабет, которую Марк уже успел рассказать вдове.
Тем не менее, леди Робинс не решилась расспрашивать меня о проведенном в пансионате времени, вместо этого она много рассказывала о Лондоне и постоянно осведомлялась у Марка, права ли она. Прошло около часа, и, признаться, мне уже успела надоесть эта беседа. Хотелось остаться одной и все обдумать.
Скоро в комнату зашла одна из служанок, и я уже решила, что чаепитие подошло к концу, но оказалось, что она пришла сообщить о приезде домой племянника леди – Джона, который должен был вскоре присоединиться к нам.
Через несколько минут в комнату вошел Джон – среднего роста молодой человек с темно-каштановыми густыми волосами, зачесанными назад, сильно выдающимся вперед волевым подбородком и карими глазами. Джон не был красавцем в обычном понимании этого слова, но в нем присутствовала какая-то манящая притягательность. Двигался он легко и плавно, словно танцуя, и, увидев меня, тут же подошел и поцеловал руку, после чего чмокнул свою тетушку в щеку и сел рядом с Марком. Брат представил ему меня, и мы еще какое-то время говорили о вещах, никакого отношения не имевших к нам самим, но тут леди Джейн серьезным тоном произнесла:
– Элизабет, дорогая! Марк рассказал мне о вашем бедственном положении, и я, как хозяйка этого дома, просто настаиваю на том, чтобы вы остановились у нас.
– Не знаю, как благодарить вас, – ответила я.
– Пустяки! Мы с Джоном будем очень рады такой гостье, как вы. Можете оставаться у нас, сколько пожелаете. Не правда ли, Джон?
– Конечно, тетушка. Уверен, с Элизабет мы подружимся. Ведь смог же я подружиться с вашим кузеном, – подмигнул Джон Марку.
Я улыбнулась в ответ и опустила глаза. Несмотря на мою физическую и моральную истощенность, от меня не укрылось, как на меня смотрел Джон. Очень скоро мы встали из-за стола. Марк отвел меня в сторону и еще раз заверил в том, что мне не о чем беспокоиться. Мы обнялись, и он ушел, обещав зайти завтра, после трех.
Я осталась наедине с леди Робинс и Джоном. Они оба с любопытством разглядывали меня, от чего мне стало еще больше не по себе.
– Вы, наверное, очень устали. Вы ведь только сегодня прибыли в Лондон. Как это я раньше не додумалась предложить вам прилечь?! Сейчас я позову служанку, и она проводит вас в комнату, которая, надеюсь, на долгое время станет вашей.
Леди Джейн позвонила в колокольчик, и буквально через несколько секунд в комнату вошла молоденькая девушка, которой и поручили проводить меня в комнату.
– Утром я покажу вам весь дом, а сейчас – ложитесь спать, – сказала мне тетушка на прощание.
Пожелав ей и Джону спокойной ночи, я отправилась за служанкой по лестнице на второй этаж. В какой-то момент я обернулась и заметила, что хозяйка дома уже успела отойти куда-то, в то время как Джон стоял и смотрел на меня. Растерянно улыбнувшись ему, я продолжила подниматься по лестнице.
Служанка провела меня в просторную комнату, где стояла большая кровать с балдахином. Вся мебель была в пастельных тонах, а обои на стенах расписаны бледно-розовыми бутонами и цветами роз. Создалось впечатление, что я попала в комнату из кукольного домика. Попросив служанку разбудить меня рано утром, чтобы успеть принять ванну, я отпустила ее, сказав, что сама могу раздеться.
Оставшись одна, я села на кровать и уставилась на рисунок на ковре. «Может быть, все же стоило дождаться Алессандро? Какой смысл мне оставаться тут?» – думала я. Промучившись с этими мыслями еще какое-то время, я сделала то, что считала самым правильным в сложившейся ситуации, – легла и на удивление очень скоро крепко заснула.
Глава 10
Весь следующий день до обеда я провела с леди Джейн Робинс. Она показала мне дом и рассказала о себе и своей семье.
Оказалось, что она и ее сестра Марта, мать Джона, происходили из довольно знатного рода, который, однако, успел обеднеть. Но так как девушки отличались чрезвычайно привлекательной внешностью, им удалось удачно выйти замуж. Муж Марты, богатый торговец, очень скоро увез ее в Америку, где и родился Джон. Родителей этот брак, конечно, радовал, ведь их дочь была окружена заботой и любовью, не нуждалась в деньгах, что немаловажно, но муж Марты не имел аристократического происхождения. С этой точки зрения Марта совершила мезальянс, но об этом ей, разумеется, никто никогда открыто не говорил. Джейн, по мнению родителей, повезло больше – она вышла замуж за богатого человека, который при этом был лордом. Не смущало родителей даже то, что он был старше Джейн на тридцать лет. К тому же еще в молодости потерял руку, участвуя в одной из военных кампаний. Джейн и ее мужа некоторые знакомые за глаза даже называли «красавицей и чудовищем», что, по словам леди Робинс, нисколько не смущало ни ее саму, ни ее мужа. Несмотря ни на что, эти двое сильно привязались друг к другу, и смерть мужа леди Джейн перенесла крайне тяжело:
– Меня спасала только мысль о том, что, когда он умер, ему уже было за восемьдесят. Это хороший срок для человека. Да и жизнь его оказалась довольно счастливой, – рассказывала вдова.
Детей им с мужем Бог не послал, о чем она всегда очень горевала. После смерти супруга она наняла еще больше слуг, только чтобы не чувствовать себя одинокой. А когда пришло письмо от Марты о том, что ее сын Джон хотел бы учиться в Лондоне, радости леди Джейн не было конца:
– Марте очень повезло. У нее есть Джон. Долгое время у нее с мужем не было детей, но, в конце концов, Бог смиловался над этой четой и дал им такого прекрасного сына, – говорила она.
Джон приехал в Англию несколько лет назад. Первый год жизни в Лондоне он потратил на развлечения – ездил на балы, кутил с друзьями, просаживал деньги. Этого следовало ожидать, ведь у себя на родине он не мог этого позволить из-за чрезмерной опеки родителей. Через год Джон все же взялся за ум – поступил в колледж, где, будучи на последнем курсе, подружился с моим братом, который тогда только приехал в столицу. Закончив колледж с отличием, Джон пошел работать в одну из больниц Лондона, а также часто выезжал на вызовы знакомых и друзей. Родители неоднократно звали его домой – в Америку, но Джон не хотел ехать. Леди Робинс только радовалась этому – она не хотела отпускать племянника от себя. Об истинных причинах, удерживавших Джона в Лондоне, она не знала. Да они ее и не сильно волновали.
