– Зачем это? – спросил его человек, которого он перевозил в лодке, – трудиться, понятно, всем надо, а молиться – ну, это мало кому нужно.
– Не нужно? – переспросил рыбак и вытащил из воды весло с надписью «молись» и стал грести одним веслом – лодка закружилась на одном месте.
Поэтому во время болезни главное – не допускать безысходности, страха и потери Веры. В книге «За бортом по своей воле» французский врач Ален Бомбар писал, что 90 % людей, попавших в кораблекрушение, гибнут, находясь в спасательных шлюпках или на плотах и имея хорошие запасы пищи и воды. Но этих людей убивает не голод, не жажда, а страх и потеря веры. Вспомните детскую сказку про двух лягушек, которые попали в крынку со сметаной. Одна от страха прекратила всякую борьбу, захлебнулась и утонула. А другая упорно продолжала интенсивно работать лапками, в результате чего сметана превратилась в комок масла, вскочив на который, лягушка выбралась наружу.
Многие западные ученые утверждают, что лечение только физических болезней, когда не врачуется дух, – недостаточно и несовершенно. Нельзя смотреть на человека как на механический набор органов и физиологических систем, не учитывая организующей силы его духа.
Доктор Дж. Д. Франк из американского университета Дж. Гопкинса опубликовал данные о том, что приведение в норму душевного состояния человека позволило излечить без операции, облучения и химии 176 онкологических больных. Здесь как пример я вам хочу привести главу из своей книжки «Останови болезнь».
Все возможно верующему
Поезд медленно набирал скорость, посадочная суета наконец улеглась, пассажиры расселись по своим местам. Напротив меня оказался небольшого роста мужчина, лицо которого показалось очень знакомым. Поглядывая на него, я пытался вспомнить, где и при каких обстоятельствах встречался с этим человеком.
– Что, доктор, не узнаете своего бывшего пациента, – неожиданно заговорил мой попутчик. – Небось, уже не чаяли увидеть меня в живых?
И тут я сразу вспомнил его, но как изменился Алексей с тех пор!
В конце 60-х к нам в госпиталь поступил молодой подполковник, начальник службы охраны атомного полигона на Новой Земле. Поставленный диагноз – острый лейкоз – не оставлял ему никаких шансов на выздоровление. Состояние больного, несмотря на все принимаемые меры, быстро ухудшалось. Елена, жена Алексея, проводила у постели больного практически все время и, видя, как угасает ее любимый, уходила в коридор и тихо плакала. У всех сотрудников госпиталя эта супружеская пара вызывала искреннее сочувствие. Я как лечащий врач делал все, что было в моих силах, но, увы, как говорят в таких случаях, – медицина тут бессильна. Посовещавшись с начальником госпиталя и уступив настоятельным просьбам жены больного, мы решили выписать его домой. Пусть хоть последние месяц-два поживет дома среди близких ему людей.
Больной был подготовлен к выписке, а я удалился с Еленой Викторовной в свой кабинет, чтобы дать ей последние наставления по уходу за больным.
– Доктор, скажите: нет никакой надежды? – в порыве отчаяния обратилась она ко мне. – Я слышала от медсестер, что вы дружите с какой-то замечательной старушкой, которая поднимает, казалось, безнадежных больных.
– Да, это правда, но, к сожалению, у вас не тот случай. Лейкоз во всем мире пока считается неизлечимой болезнью. Но если хотите, я напишу ей письмо. Анна Никаноровна добрейшей души человек, и если сочтет, что есть хотя бы малейшая надежда, она будет вам помогать. Но постарайтесь не очень обременять ее, так как она уже весьма пожилой человек, а нынешней зимой вдобавок еще и сильно болела.
Я быстро написал Никаноровне небольшое письмо с изложением сути проблемы и вручил его Елене Викторовне, попутно объяснив, как разыскать Никаноровну. С тех пор мы больше не виделись, так как я поступил в аспирантуру и через месяц выехал в Питер.
И вот неожиданная встреча. Моему удивлению не было предела, я засыпал Алексея вопросами. Меня интересовало все произошедшее с ним за последние несколько лет.
– Дома мне как-то сразу полегчало, – рассказывал Алексей, – как говорится, дома и стены помогают. Стояла золотая осень, и мы решили съездить к вашей замечательной старушке. Анна Никаноровна приняла нас со всем радушием. Ознакомившись с вашим письмом, она еще около часа задавала мне разные вопросы. А затем, немного подумав, сказала:
– Давай, сынок, поборемся втроем. Во-первых, это будет твоя исцеляющая вера в благополучный исход, во-вторых, Мать-природа со своими исцеляющими травами и, в-третьих, молитва Божьей Матери Целительнице. Тем более что ты приехал ко мне в знаменательный день, сегодня 18 сентября, день празднества Целительницы.
– Ну а какое же лечение, кроме молитвы, вам назначила целительница? – не выдержав, задал вопрос один из наших спутников.
– Лечение, несмотря на свою простоту, оказалось весьма эффективным. И более всего поражало то, что не было никаких побочных отрицательных проявлений от этого лечения. Я бы даже сказал, что весь организм начал возрождаться. На полный курс лечения Никаноровна отмерила мне литровую банку мелко порезанных корней сабельника болотного, которые велела залить 3 л хорошей водки, плотно закрыть крышкой и настоять в темном месте 3 недели, ежедневно встряхивая содержимое. (Настаивание сабельника более 21 дня или увеличение его количества не только не улучшает его лечебного действия, а, наоборот, резко его снижает. – В. О.)
Ровно через 21 день полученный настой коньячного цвета я процедил и начал принимать по 20–30 мл (по самочувствию) 3 раза в день за полчаса до еды. Три недели принимал, неделя перерыв, – это составляло один курс. Я в общей сложности прошел 7 курсов сабельника.
В основное лечение входил также прием настойки мухомора. Настойку мухомора я принимал 2 раза в день, рано утром натощак и за час перед сном. Прием начал с одной капли, ежедневно увеличивая на одну, дошел до 10. Пять дней принимал по 10 капель и с шестого (16-го) дня начал ежедневное снижение на 1 каплю, и таким образом спустился на исходную 1 каплю. Это был один полный курс приема мухомора, после которого следовал недельный перерыв. И опять прием мухомора по этой же схеме. Всего подряд прошел 3 курса, затем последовал месячный перерыв, и опять 3 полных курса.
Еще Анна Никаноровна отсыпала мне примерно с литровую банку сосновой пыльцы. Сосновую пыльцу я начал принимать сразу по возвращении домой – по чайной ложке 3 раза в день, через час после еды, запивая отваром душицы и цветов каштана конского. (По 1 ст. ложке душицы и цветов каштана на 0,5 л кипятка, укутав, настаивать 2 часа, принимать по 150 г в теплом виде.)
Прошло более месяца после начала лечения по рекомендациям Анны Никаноровны. Прием настойки мухомора, сабельника и сосновой пыльцы настолько улучшили мое состояние здоровья, что мы с женой вновь решили посетить Никаноровну. Осмотрев меня, она настояла на том, чтобы я начал принимать «среднюю» порцию мочи. Я собирал ее с 3 до 5 утра, получалось граммов по 100, и сразу выпивал. Через 3 месяца, когда организм окончательно окреп, я провел 3 10-дневных курса голодания на моче и смеси соков (яблоки, морковь, свекла), с промежутками между курсами в 2 месяца. После каждого курса голодания проводил 20-дневный курс мумиётерапии. Ежедневно отвешивал по 0,2 г мумиё, делил этот кусочек на 10 шариков и в течение дня рассасывал их под языком, запивая водой. Ежедневно в питание входила вареная свекла, пророщенное зерно, тертая морковь. Вместо обычного питья пил водный настой чаги. Водный настой чаги желательно принимать до трех стаканов в день, это отличное средство при лечении всех форм онкологии. Большую нишу в питании занимали смеси из различных каш и протертых орехов (кроме арахиса), которые мы посыпали мукой, приготовленной из скорлупы куриных яиц, очищенных от внутренней пленки, 5 минут проваренных в воде и погашенных лимонным соком. В день муки из скорлупы куриного яйца уходило примерно около чайной ложки. Этой методики в питании и прием настойки мухомора по 5 капель на ночь в целях профилактики я придерживаюсь и сейчас.
