Дадим пока самые общие их «фотороботы», а подробно дознаваться будем также в последующих главах.
1. Агрессор – задира, забияка, маленький разбойник (в переводе на детский язык – «заводила», «боец», «силач» и пр.).
Из литературных персонажей это Нильс Хольгерсон, который путешествовал с дикими гусями, Страшный Мальчик из одноимённого рассказа Аверченко, разнокалиберные драчуны и высшей пробы спорщики из рассказов Драгунского, Носова, Голявкина и многие-многие другие.
«В нём не было ни капли жалости к нищим, слепым и убогим. Он бросал в них камни и выгонял обратно на большую дорогу. Так что никто, просящий подаяния, не заходил в их деревню дважды. ‹…› Он протыкал острой тростинкой слепые глаза беспомощного крота, и… закидывал камнями больного проказой…»
(Оскар Уайльд «Звёздный мальчик»)
2. Упрямец – бука, придира, капризуля, нехочуха (типичные клише в детском языке: «я сам!», «ну вас всех!», «вот ещё!», «не хочу – не буду!»).
К этому типу можно отнести несносных Трилли из «Белого пуделя» Куприна и Кисю из рассказа Аверченко, Павлика из повести Воробьёва «Капризка – вождь ничевоков», Родьку из сказки Христолюбовой «Топало»…
«Лежит Вася в кровати, но спать и не собирается. Хорошо в кровати, только неинтересно и обидно. Как в углу. Одна разница: в углу стоишь, а в кровати лежишь.
Вот если бы наоборот: в углу лежать, а в кровати стоять. Сказано – сделано! Встаёт Вася и радостно кричит, громко кричит.
– Спать, спать, спать, – говорит мама и укладывает Васю обратно в кровать.
Вася кричит лёжа, но уже не радостно, а обиженно».
(Лев Давыдычев «Капризный Вася и послушный пёс Атос»)
3. Озорник – проказник, безобразник, сорванец (возможные детские определения: «весельчак», «кладоискатель», «путешественник», «сыщик» и др.).
Здесь можно вспомнить того же Карлсона, а также Тома Сойера или Девочку-с-которой-детям-не-разрешали-водиться. Из наших – Динку Осеевой или парнишку с говорящим именем Стобед (популярного персонажа журнала «Здоровье» 1980-х годов) и ещё множество литературных шкодниц и шалопаев.
«Больше всего на свете я люблю страшные приключения. Завтра чуть свет убегу из дома – лазить по заборам, разорять птичьи гнёзда, дразнить мальчишек, таскать за хвосты собак и кошек… Я ещё не то придумаю!..»
(Алексей Толстой «Золотой ключик, или Приключения Буратино»)
При этом важно увидеть и понять: агрессия, упрямство, озорство – не просто составляющие общего (и, как мы выяснили, очень условного) понятия «вредность», это ещё и тесно взаимосвязанные явления. Типичнейшая ситуация: ребёнок вначале проказничает, затем противится пресечению озорства, а потом огрызается в ответ на замечания и упрёки. Все ингредиенты непослушания в одном флаконе!
Случается и так, что агрессия, упрямство и озорство возникают вообще одновременно – не по принципу цепной реакции, а как единая форма поведения. Чаще всего такое происходит, когда ребёнок изначально всё знает и понимает, но ему либо хочется досадить, «делать назло», либо его охватывает злой азарт – и озорство продолжается вопреки увещеваниям и упрёкам. Очень хорошо это отражено у Ивана Бунина в рассказе «Цифры».
«Ты придумал отличную игру: подпрыгивать, бить изо всей силы ногами в пол и при этом так звонко вскрикивать, что у нас чуть не лопались барабанные перепонки.
– Перестань, Женя, – сказала мама. В ответ на это ты – трах ногами в пол!
– Перестань же, деточка, когда мама просит, – сказала бабушка.
Но бабушки-то ты уж и совсем не боишься. Трах ногами в пол!
– Да перестань, – сказал я, досадливо морщась и пытаясь продолжать разговор.
– Сам перестань! – звонко крикнул ты мне в ответ, с дерзким блеском в глазах и, подпрыгнув, ещё сильнее ударил в пол и ещё пронзительнее крикнул в такт…»
Если же посмотреть на иллюстративные примеры, то легко заметить: едва ли не вся детская литература сплошь состоит из заправских вредин. Под стать персонажам и сюжеты: что ни книжка – сплошное «душегубство и живодёрство»
[7]. Взять хоть сказки Андерсена и братьев Гримм, хоть приключенческую литературу и фантастику.
Почему? Да потому что писать про неслухов интереснее и веселее. А ещё потому, что дети узнают в этих персонажах себя и тоже веселятся. Но и мотают на ус, и кое-что соображают, и учатся на чужих ошибках. А родители – живо узнают прототипов: «Да это ж мой Славка!»; «Ну просто вылитая твоя Светка!»; «Чисто наши оболтусы!»
Литературное творчество позволяет увидеть детство глазами самого ребёнка, потому что основа детского сознания и основа творчества – образное, метафорическое представление мира. А метафора обладает огромными познавательными возможностями, описательными ресурсами и объяснительным потенциалом. Она позволяет видеть происходящее одновременно изнутри (взгляд ребёнка) и со стороны (позиция взрослого). Замечательно определил метафору писатель Юрий Олеша: «Всё похоже на всё».
«Мама похожа на куклу, а кошка на папину шубу, только у шубы нет глаз и хвоста».
(А. П. Чехов «Гриша»)
«Помню бревенчатые свежие стены с сучками и разводами смолистых слоёв, похожими на сказочных птиц и рыб…»
(И. С. Соколов-Микитов «Детство»)
«Метафоры понимаю я точно: упал в обморок – значит, упал, куда падают; а ведь падают – вниз; внизу – пол; под полом доктор Пфеффер проказникам дёргает зубы; и – попадают к нему».
(Андрей Белый «Котик. Летаев»)
Уподобление одних предметов другим, поиск аналогий и ассоциаций превращает художественный образ в изобразительный инструмент и объяснительный механизм, а самого писателя – в серьёзного исследователя, вдумчивого философа и практикующего педагога.
Мир агрессора похож на поле боя, разбойничье логово, пиратский корабль. Мир упрямца смахивает на театр, в котором разыгрываются уморительные комедии, слезливые трагедии и душераздирающие драмы. Мир озорника предстаёт как волшебная страна, terra incognita, парк аттракционов, опасное Зазеркалье.
Примечательно, что в литературе конца XVIII – начала XIX века ещё не было слов «озорник» и «вредина» – вместо них фигурировало понятие «преступное дитя» и близкое ему французское enfant terrible («несносный ребёнок»). Литература той эпохи не ставила перед собой задачу объяснять природу детского непослушания – она служила лишь воспитательным целям, показывая разнообразные детские пороки и противоположные им общечеловеческие добродетели.
Популярными в то время авторами произведений о непослушных детях были немецкий педагог и филантроп Иоахим Кампе (основал знаменитую серию «Детская библиотека»), его французский последователь Арнольд Беркень (выпустил сборник рассказов и комедий «Друг детей»), английская писательница Мария Эджворт (сочиняла «Нравоучительные сказки»). Русские переводчики – в основном преподаватели и ученики Московского благородного пансиона – составляли на основе этих изданий сборники для душеспасительного чтения российских ребятишек.
