Пассажиры «Бонавентура» были в полном восторге. В их распоряжении оказалось хорошее судно, которое в случае необходимости могло оказать им большие услуги. Прогулка в хорошую погоду, при свежем ветре оказалась очень приятной.
Пенкроф вышел в открытое море, удалившись на три-четыре мили от берега, на траверсе гавани Воздушного Шара. Колонисты увидели остров на всем его протяжении; он предстал перед ними по-новому, во всем разнообразии береговых очертаний, от мыса Когтя до мыса Пресмыкающегося, с рядами деревьев; среди них выделялись своей зеленью на фоне молодой листвы остальных хвойные, на которых лишь недавно показались побеги. Гора Франклина господствовала над пейзажем; вершина ее белела, покрытая снегом.
– Как красиво! – воскликнул Герберт.
– Да, наш остров – красивый, прекрасный остров, – сказал Пенкроф. – Я его люблю, как любил мою милую мать. Он принял нас, бедных и лишенных всего. А разве теперь чего-нибудь не хватает пяти сыновьям, упавшим на него с неба?
– Нет, капитан, нет, – ответил Наб.
И оба храбрых человека трижды прокричали громкое «ура» в честь острова.
Между тем Гедеон Спилет, прислонившись к мачте, зарисовывал пейзаж. Сайрес Смит молча смотрел перед собой.
– Ну что же, мистер Сайрес? – спросил Пенкроф.
– Кажется, он ведет себя недурно, – ответил инженер.
– Думаете ли вы теперь, что на нем можно предпринять далекое путешествие? – спросил Пенкроф.
– Какое путешествие, Пенкроф?
– Ну, хотя бы путешествие на остров Табор?
– Друг мой, – ответил Сайрес Смит, – мне кажется, что в случае нужды можно было бы, не колеблясь, положиться на «Бонавентур» даже и для более отдаленного путешествия. Но, как вы знаете, мне грустно будет видеть, что вы отправляетесь на остров Табор, поскольку ничто не заставляет вас плыть туда.
– Приятно знать, кто твои соседи, – ответил Пенкроф, который не отступал от своего плана. – Остров Табор – наш сосед, и притом единственный. Вежливость требует, чтобы мы, по крайней мере, сделали ему визит.
– Черт возьми, – сказал Гедеон Спилет, – приличия – конек нашего друга Пенкрофа!
– Никакого у меня нет конька, – возразил моряк. Противодействие инженера было ему несколько неприятно, но он не хотел ничем огорчить Сайреса Смита.
– Подумайте, Пенкроф, – продолжал тот. – Вы ведь не можете отправиться на остров Табор в одиночку?
– Одного помощника мне будет достаточно.
– Хорошо, – сказал инженер. – Значит, вы рискуете лишить колонию острова Линкольна двух колонистов из пяти.
– Из шести, – возразил Пенкроф. – Вы забываете про Юпа.
– Из семи, – поправил Наб. – Топ стоит человека.
– Но ведь никакого риска нет, мистер Сайрес, – продолжал Пенкроф.
– Возможно, Пенкроф, но, повторяю, не стоит же подвергать себя опасности без нужды. Упрямый моряк ничего не ответил и прекратил этот разговор, твердо рассчитывая когда-нибудь возобновить его. Он был совершенно уверен, что какое-нибудь обстоятельство придет ему на помощь и превратит его каприз, против которого на самом деле можно было возражать, в человеколюбивый поступок.
Проплавав некоторое время в открытом море, «Бонавентур» подошел к берегу и направился к гавани Воздушного Шара. Необходимо было установить ширину проходов между песчаными отмелями и рифами, чтобы в случае надобности расчистить их, так как в этой маленькой бухте предполагалось устроить пристань для корабля.
До берега было всего полмили, и приходилось лавировать, чтобы идти против ветра «Бонавентур» шел с очень небольшой скоростью, так как бриз, отчасти ослабленный горами, едва раздувал паруса. Только редкие порывы ветра бороздили воду, гладкую, как зеркало.
Герберт стоял на носу и указывал дорогу между отмелями. Вдруг он закричал:
– Держи к ветру, Пенкроф! К ветру!
– Что там такое? – спросил моряк, поднимаясь. – Риф?
– Нет… еще к ветру!… Я плохо вижу… Немного к берегу! Хорошо.
Говоря это, Герберт лег на палубу, быстро опустил руку в воду, потом поднялся и крикнул:
– Бутылка!
В руке у него была закупоренная бутылка, которую он только что вытащил в нескольких кабельтовых от берега.
Сайрес Смит взял у него бутылку. Не говоря ни слова, он откупорил ее и вытащил влажную бумагу, на которой можно было разобрать такие слова:
«Потерпел крушение… остров Табор… 153° восточной долготы… 37°1Г южной широты».
ГЛАВА XIII
Отъезд решен. – Разные гипотезы. – Приготовления к отъезду. – Состав экипажа. – Первая ночь. – Вторая ночь. – Остров Табор. – Поиски на берегу. – Поиски в лесу. – Никого. – Животные. – Овощи. – Хижина. – Она пуста.
– Потерпевший крушение! Покинутый в ста пятидесяти милях от нас, на острове Табор! – закричал Пенкроф. – Ну, мистер Сайрес, теперь вы уже не будете возражать против моей поездки?
– Нет, Пенкроф, – ответил Сайрес Смит. – Вы отправитесь как можно скорее.
– Завтра же!
– Да, завтра.
Инженер задумчиво держал в руке бумажку, вынутую из бутылки. После нескольких минут размышления он заговорил:
– Судя по самой форме этого документа, друзья мои, мы можем сделать следующий вывод: во-первых, человек, потерпевший крушение у острова Табор, обладает довольно обширными сведениями в морском деле: его данные о широте и долготе острова совпадают с точностью до одной минуты с теми, которые мы определили; во-вторых, он англичанин или американец: ведь этот документ написан по-английски.
– Все это совершенно логично, – ответил Гедеон Спилет, – и присутствие этого человека объясняет, как попал на остров наш ящик. Раз кто-то потерпел крушение, значит кораблекрушение действительно произошло. Что же касается потерпевшего, то кто бы он ни был, ему очень повезло, что Пенкрофу пришла мысль построить этот корабль и как раз сегодня испытать его. Опоздай мы на один день, и эта бутылка могла бы разбиться о прибрежные скалы.
– Действительно, это очень счастливое совпадение, что «Бонавентур» прошел здесь, когда эта бутылка еще плавала, – сказал Герберт.
– Это не кажется вам странным? – спросил Сайрес Пенкрофа.
– Это кажется мне удачей, вот и все, – ответил моряк. – Неужели вы видите в этом что-нибудь удивительное, мистер Сайрес? Ведь должна же была эта бутылка куда-нибудь приплыть! А если так, то почему же ей было не приплыть сюда?
– Может быть, вы и правы, Пенкроф, – ответил инженер. – Но все же…
