В это время пришел Сайрес Смит. Он подошел к незнакомцу, который нахмурился при его приближении. Одежда на плече незнакомца была разорвана, и из раны лилась кровь, но он не обращал на это внимания.
– Мой друг, – сказал Сайрес Смит, – мы обязаны вам благодарностью. Чтобы спасти нашего мальчика, вы рисковали жизнью.
– Моей жизнью… – тихо произнес незнакомец. – Что такое моя жизнь? Меньше, чем ничто.
– Вы ранены?
– Это не важно.
– Согласны ли вы подать мне руку?
И, когда Герберт попытался схватить руку, только что спасшую его, незнакомец скрестил руки на груди, которая бурно вздымалась, опустил глаза и как будто хотел бежать. Сделав над собой огромное усилие, он порывисто спросил:
– Кто вы такие? Кем вы хотите быть для меня?
В первый раз он выражал желание узнать историю колонистов. Может быть, услышав эту историю, он расскажет и о себе.
Сайрес Смит в нескольких словах сообщил ему обо всем, что случилось с ними со времени их отлета из Ричмонда, как они выходили из затруднений и какие средства были теперь в их распоряжении. Незнакомец слушал его с большим вниманием. Затем инженер рассказал ему о себе и прочих колонистах и прибавил, что самым радостным днем со времени их прибытия на остров Линкольна был тот день, когда, возвратившись с острова Табор, они привезли с собой нового товарища. При этих словах незнакомец покраснел, голова его склонилась на грудь: он казался крайне расстроенным.
– Теперь, когда вы знаете, кто мы, – сказал Сайрес Смит, – дайте же мне руку.
– Нет, нет, глуховатым голосом ответил незнакомец. – Вы – честные люди. А я…
ГЛАВА XVII
Всегда в стороне. – Просьба незнакомца. – Ферма в корале. – Двенадцать лет назад! – Боцман с «Британии». – Один на острове Табор. – Рука Сайреса Смита. – Таинственный документ.
Последние слова незнакомца оправдывали предчувствие колонистов. В жизни этого несчастного было что-то мрачное, какое-то преступление. Он, может быть, искупил его в глазах людей, но не находил для него оправдания в своей совести. Во всяком случае, виновный чувствовал раскаяние, и его новые друзья от всего сердца пожали бы руку, которую они просили подать им; но он не считал себя достойным протянуть ее честным людям.
Все же после происшествия с ягуаром он не вернулся в лес и не покидал с того времени плато.
Какова была тайна этой жизни? Заговорит ли когда-нибудь незнакомец? Об этом скажет будущее. Как бы то ни было, колонисты решили никогда не спрашивать его об этой тайне и вести себя так, словно они ничего не подозревают.
Несколько дней жизнь текла по-прежнему. Сайрес Смит и Гедеон Спилет работали вместе, занимались то физикой, то химией. Журналист покидал инженера лишь для того, чтобы охотиться вместе с Гербертом, ибо пускать юношу в лес одного было бы неосторожно и приходилось быть начеку. Что же касается Наба и Пенкрофа, то они проводили время в конюшнях, на птичнике или в корале и работали в Гранитном Дворце; дел у них всегда было достаточно.
Незнакомец работал в стороне от других. Он вернулся к своему обычному образу жизни, но обедал и завтракал отдельно от других, ночевал под деревьями и никогда не присоединялся к товарищам. Можно было подумать, что общество тех, кто его спас, было для него невыносимо.
– Но если так, – говорил Пенкроф, почему же он попросил помощи у своих ближних? Зачем он бросил этот документ в море?
– Он нам это скажет, – неизменно отвечал Сайрес Смит.
– Когда?
– Может быть, раньше, чем вы думаете, Пенкроф.
И действительно, день признаний был близок. 10 декабря, через неделю после возвращения в Гранитный Дворец, незнакомец подошел к Сайресу Смиту и спокойно и смиренно сказал ему:
– Сударь, у меня есть к вам просьба.
– Говорите, – ответил инженер, – но сначала позвольте мне сказать вам два слова.
При этих словах незнакомец покраснел и хотел уйти. Сайрес Смит понял, что происходит в его душе. Он, очевидно, боялся, что инженер будет спрашивать его о прошлом. Сайрес Смит взял его за руку и удержал.
– Друг мой, – сказал он ему, – мы не только ваши сожители, но и ваши друзья. Вот что я вам хотел сказать. А теперь я вас слушаю.
Незнакомец провел рукой по глазам. Его охватила дрожь, и несколько секунд он не мог вымолвить ни слова.
– Сударь, – сказал он наконец, – я пришел вас просить об одной милости.
– Какой же?
– Вы устроили в четырех или пяти милях отсюда, у подножия горы, кораль для ваших животных. Эти животные нуждаются в уходе. Не разрешите ли вы мне жить там с ними?
Сайрес Смит долго смотрел на несчастного с чувством глубокого сожаления. Потом сказал:
– Друг мой! В корале ничего нет, кроме стойл, которые годятся только для животных.
– Они достаточно хороши для меня.
– Друг, – продолжал Сайрес Смит, – мы не собираемся ни в чем вам перечить. Вы всегда будете желанным гостем в Гранитном Дворце. Но если вам хочется жить в корале, мы примем необходимые меры, чтобы вы были там удобно устроены.
– Не важно, как. Мне всегда будет хорошо там.
– Милый друг, – ответил Сайрес Смит, который умышленно обращался к незнакомцу с этим сердечным словом, – предоставьте нам самим судить о том, что нам нужно для этого сделать.
– Благодарю вас, сударь, – ответил незнакомец и удалился.
Инженер сейчас же сообщил своим друзьям о сделанном ему предложении, и колонисты решили построить в корале дом, сделав его как можно удобнее.
В этот же день члены колонии, захватив необходимые инструменты, отправились в кораль, и еще до конца недели дом был готов принять своего жильца. Новая постройка возвышалась футах в двадцати от стойл. С этого места нетрудно было наблюдать за стадом муфлонов, которых насчитывалось в то время больше восьмидесяти голов. Колонисты изготовили кровать, стол, скамейку, шкаф и сундук и перевезли в кораль оружие, боевые припасы и инструменты.
Незнакомец ни разу не пришел посмотреть на свое новое жилище и предоставил колонистам самим строить его; в это время он работал на плато, желая, видимо, закончить свою работу. И действительно, благодаря его трудолюбию вся земля была обработана, и ее можно было засевать, когда придет время.
К 20 декабря устройство дома было закончено. Инженер объявил незнакомцу, что новое жилище готово его принять, и тот ответил, что сегодня же будет ночевать там.
В этот вечер колонисты собрались в большом зале Гранитного Дворца. Было восемь часов, когда их товарищ собирался покинуть их. Не желая стеснять его своим присутствием и думая, что ему, быть может, будет тяжело прощаться с ними, колонисты оставили его одного и возвратились в Гранитный Дворец.
