– Не изводи себя, – посоветовал Маркус.
– Подожди, – мрачно бросил Дэниел. Он закончит. Есть вещи, которые просто необходимо высказать.
Сверкая глазами, он повернулся к Маркусу:
– Я стрелял в сторону, потому что именно так пристало джентльмену, – яростно прошипел он. – И я промахнулся. Я промахнулся и ранил его, и теперь собираюсь, черт возьми, сделать именно то, что делает любой человек: пойти к нему и сказать, что сожалею. И попросить прощения.
– Я отвезу тебя туда, – коротко ответил Маркус. Да что же еще он мог ответить?
Хью был вторым сыном маркиза Рамсгейта, по-этому его отвезли в отцовский дом, недалеко от дворца Сент-Джеймс. Дэниелу не потребовалось много времени, чтобы понять, что там он – нежеланный гость.
– Вы! – прогремел лорд Рамсгейт, указывая на Дэниела, словно обличал самого дьявола. – Как вы смеете показываться здесь?!
Дэниел старался стоять неподвижно. У Рамсгейта было полное право злиться. Он в шоке. Он скорбит.
– Я приехал…
– Засвидетельствовать свое почтение? – презрительно перебил маркиз. – Или принести соболезнования? Уверен, вам будет жаль услышать, что для этого еще немного рано.
Дэниел позволил себе легкий проблеск надежды.
– Так он жив?
– Едва.
– Я бы хотел извиниться, – сухо пояснил Дэниел.
Глаза Рамсгейта, и без того навыкате, стали невероятно огромными.
– Извиниться? В самом деле? Считаете, что извинение спасет вас от виселицы, если мой сын умрет?
– Я не поэтому…
– Я сделаю все, чтобы вас повесили. И не думайте, что я отступлюсь.
Дэниел ни секунды в этом не усомнился.
– Это Хью бросил вызов, – тихо вставил Маркус.
– Мне плевать, кто бросил вызов, – отрезал Рамсгейт. – Мой сын сделал то, что полагается джентльмену: не целился в сердце. Но вы…
Он уставился на Дэниела, так и излучая злобу и скорбь.
– Вы тяжело его ранили. Зачем вам это понадобилось?
– Я не хотел.
На секунду Рамсгейт так и впился в него взглядом.
– Не хотели? Таково ваше объяснение?
Дэниел ничего не ответил. Объяснение действительно выглядело неубедительным даже на его слух. Но это правда. Хотя и ужасная.
Он взглянул на Маркуса в надежде на поддержку, безмолвную поддержку, просьбу подсказать, что говорить дальше. Но Маркус тоже выглядел растерянным. Наверное, следовало бы еще раз извиниться и уйти, но тут в комнату вошел дворецкий и объявил, что доктор, посещавший Хью, только сейчас спустился вниз.
– Как он? – требовательно спросил Рамсгейт.
– Будет жить, – подтвердил доктор, – при условии, что рана не загноится.
– А нога?
– Больной ее сохранит. И опять же, если не будет инфекции. Но, скорее всего, останется хромым. Кость раздроблена. Я сложил осколки, как мог… – Доктор пожал плечами. – Я не господь бог.
– Когда будет точно известно, удастся ли ему избежать инфекции? – спросил Дэниел. Он должен знать.
Доктор обернулся к нему:
– Кто вы?
– Тот дьявол, что ранил моего сына, – прошипел Рамсгейт.
Доктор потрясенно отшатнулся и даже прикрыл лицо руками, когда Рамсгейт в ярости направился к Дэниелу.
– Послушайте меня хорошенько, – злобно процедил он наступая, пока не оказался почти нос к носу с Дэниелом. – Вы за это заплатите. Это вы погубили моего сына. Даже если он выживет, все равно будет погублен, с искалеченной ногой и разрушенной жизнью.
Холодный узел недоброго предчувствия шевельнулся в груди Дэниела. Он знал, что Рамсгейт расстроен. Но тут явно нечто большее. Маркиз выглядел одержимым.
– Если он умрет, – прошипел Рамсгейт, – вы будете болтаться в петле. Если же не умрет, если каким-то образом вы избежите лап закона, я сам вас убью.
Они стояли так близко друг к другу, что Дэниел ощущал дуновение воздуха, вырывавшегося из уст Рамсгейта с каждым словом. Глядя в сверкающие зеленые глаза маркиза, он понял, что такое страх.
Лорд Рамсгейт убьет его. На самом деле. Это только вопрос времени.
– Сэр, – начал Дэниел, потому что должен был что-то вставить. Он просто не мог стоять и терпеть все это. – Должен сказать, что…
– Нет, это я вам говорю! – буквально выплюнул Рамсгейт. – Мне все равно, кто вы и какой титул передал вам ваш проклятый отец! Вы умрете. Это понятно?!
– Думаю, нам пора, – вмешался Маркус и, просунув руку между мужчинами, осторожно их развел. – Доктор, – кивнул он, проводя Дэниела мимо последнего. – Лорд Рамсгейт.
– Считайте ваши дни, Уинстед! – остерег маркиз. – А еще лучше – часы.
– Сэр, – снова начал Дэниел, стараясь выказать уважение старшему по возрасту. Он еще надеялся все исправить. Нужно попытаться. – Я должен сказать…
– Не смейте говорить со мной, – перебил Рамсгейт. – Никакие слова и извинения вас не спасут. Нет такого места, где вы смогли бы спрятаться!
– Если убьете его, вас тоже повесят, – предупредил Маркус. – А если Хью выживет, вы ему понадобитесь.
Рамсгейт смотрел на Маркуса как на идиота.
– Думаете, я сделаю это сам? Нанять убийцу легче легкого. Цена жизни слишком мала. Даже его жизни.
Он кивком показал на Дэниела.
– Мне нужно идти, – пролепетал доктор перед тем, как исчезнуть.
– Помните это, Уинстед, – усмехнулся Рамсгейт, глядя на Дэниела со злобным пренебрежением. – Можете бежать, можете прятаться. Но мои люди вас найдут. И вы не будете знать, кто они. Так что даже не поймете, откуда пришла смерть.
Эти слова преследовали Дэниела следующие три года. Из Англии – во Францию, из Франции – в Пруссию, из Пруссии – в Италию. Он слышал их во сне, в шелесте листьев, в каждом раздававшемся за спиной шаге. Он научился держаться спиной к стенам, не доверять никому. Даже женщинам, с которыми иногда находил наслаждение. И смирился с тем, что его нога больше не ступит на берег Англии, что больше он не увидит родных… пока однажды, к своему величайшему удивлению, в одной итальянской деревушке не увидел хромавшего ему навстречу Хью Прентиса.
Он знал, что Хью выжил, поскольку иногда получал письма из дома. Но не ожидал, что снова увидит Хью, особенно здесь, под средиземноморским солнцем, палившим камни древней городской площади, под крики «до свиданья» и «доброго пути».
– Я нашел тебя, – сказал Хью, протягивая руку. – Прости. – И тут он добавил слова, которые, как думал Дэниел, ему никогда не придется услышать: – Можешь ехать домой. Все улажено.
Глава 1
Для леди, проведшей последние восемь лет в стараниях остаться незамеченной, Энн Уинтер оказалась в затруднительном положении.
