Может, чай действительно был слишком горячим? Может, он просто излишне недоверчив?
Энн явно оправилась и даже улыбнулась ему, когда он подсаживал ее в каррикл. Верх был поднят, но даже если дождь прекратится, оба промерзнут до костей к тому времени, когда доберутся до Уиппл-Хилла.
Горячие ванны для обоих. Он прикажет наполнить их, как только они прибудут.
Как это ни печально, но одну ванну они разделить не смогут.
– Я никогда не ездила в каррикле, – заметила Энн, завязывая ленты на шляпке.
– Неужели?
Он сам не знал, почему это так его удивило. У гувернантки просто нет возможности ездить в таких экипажах, но все в Энн говорило о благородном рождении. Должно быть, когда-то она была завидной невестой: трудно представить, что десятки джентльменов не умоляли ее поехать на прогулку в карриклах и фаэтонах.
– Ну, я ездила в кабриолете, – вспомнила она. – Такой был у моей бывшей хозяйки, и мне пришлось научиться им править. Она была довольно пожилой, и никто не доверил бы ей поводьев.
– Это было на острове Мэн? – спросил Дэниел с намеренной беспечностью. Она так редко упоминала о прошлом. Он боялся, что, если начнет расспрашивать чересчур настойчиво, она замкнется.
Но Энн, похоже, ничуть не расстроилась.
– Именно, – подтвердила она. – До того я правила тележкой. Мой отец не держал экипаж, в котором могли поместиться только двое. Он был очень практичным человеком.
– Ездите верхом? – спросил он.
– Нет, – просто ответила она.
Еще одно свидетельство. Будь ее родители титулованы, ее посадили бы в седло до того, как она научилась читать.
– Сколько вы там прожили? – спросил он. – На острове Мэн?
Энн не ответила сразу. Он думал, что и не дождется ответа. Но она тихо выдохнула:
– Три года. Три года и четыре месяца.
Старательно глядя на дорогу, Дэниел заметил:
– Похоже, воспоминания не слишком приятные.
– Верно.
Она снова помолчала.
– Нет, ничего ужасного. Просто… не знаю. Я была молода. И так далека от дома.
Дом. То, чего она почти никогда не упоминала. И он понимал, что не следует спрашивать, но невольно выпалил:
– Вы были компаньонкой леди?
Энн кивнула. Он едва успел заметить кивок краем глаза; она, похоже, забыла, что он следит за лошадьми, а не за ней.
– Мне было не так уж плохо, – заверила она. – Она любила, когда ей читали, поэтому мы много времени проводили за книгами. Вышивали. Я вела ее корреспонденцию, потому что ее руки сильно дрожали.
– Полагаю, вы уехали, когда она умерла.
– Да. Мне повезло, что ее внучатая племянница, живущая вблизи от Бирмингема, нуждалась в гувернантке. Думаю, она знала, что ее срок близок, и договорилась о новом месте службы для меня после своей смерти.
Энн немного помолчала, и Дэниел почувствовал, как она выпрямилась, словно сбросив туманную мантию воспоминаний.
– С тех пор я служу гувернанткой.
– И это, кажется, вполне вас устраивает.
– Да, почти всегда.
– Я бы предположил…
Он резко осекся. С лошадями что-то неладно.
– Что там? – спросила Энн.
Дэниел покачал головой, потому что не мог говорить. Нужно сосредоточиться. Упряжка коней тянула вправо, что было совершенно непонятно.
Что-то треснуло, и лошади рванули вперед с безумной скоростью, таща за собой каррикл, пока…
– Господи боже небесный! – выдохнул Дэниел, в ужасе наблюдая за происходящим и стараясь обуздать лошадей. Но тут упряжь оторвалась от оглобель, и лошади унеслись налево.
Без каррикла.
Энн испуганно вскрикнула, когда каррикл покатился вниз по холму, раскачиваясь на двух колесах, потрескивая и грозя развалиться в любую минуту.
– Наклонитесь вперед! – крикнул Дэниел. Если они сумеют уравновесить экипаж, он доберется до подножия холма, постепенно замедляя скорость. Но верх каррикла оказался чересчур тяжел, а рытвины и бугры на дорогах не давали усидеть, подавшись вперед.
И тут Дэниел вспомнил о повороте. На половине пути дорога резко сворачивала влево. Если они не сумеют свернуть, их просто выбросит из экипажа в густой лес.
– Слушайте меня, – настойчиво потребовал он, – когда мы достигнем подножия холма, наклонитесь влево. Как можно ниже.
Энн лихорадочно закивала. В глазах таился страх. Но она не собиралась впадать в истерику. Сделает то, что необходимо сделать. Как только…
– Сейчас! – завопил он.
Оба наклонились влево так сильно, что Энн почти легла на Дэниела. Каррикл катился на одном колесе: деревянные спицы протестовали с жутким визгом против дополнительного бремени.
– Вперед! – крикнул Дэниел, и она исполнила его приказ, отчего экипаж свернул налево, едва не наехав на обочину.
Но когда они свернули, левое колесо, единственное, соприкасавшееся с землей, задело за что-то, и каррикл рванулся вперед, взлетев в воздух, прежде чем с тошнотворным треском приземлиться на колесо. Дэниел судорожно вцепился в бортик, решив, что Энн сделает то же самое, но под его полным беспомощного ужаса взором каррикл выбросил ее и колесо… О господи боже, колесо! Если ее переедет колесом…
Дэниел, не задумываясь, метнулся вправо, перевернув экипаж, прежде чем он успеет наехать на Энн, лежавшую где-то там внизу, где-то слева.
Каррикл ударился о землю, прокатился вперед на несколько ярдов и замер в грязи. Несколько секунд Дэниел не мог пошевелиться. Его и раньше били, он падал с лошадей, черт, в него даже стреляли! Но до сих пор никогда из легких не выкачивали весь воздух!
Энн! Нужно добраться до нее. Но сначала он должен вдохнуть и выдохнуть, а легкие, похоже, скрутило спазмом. Наконец, все еще ловя губами воздух, он выполз из перевернутого экипажа.
– Энн! – попытался крикнуть он, но из горла вырвалось нечто похожее на свист. Дэниел зарылся руками и коленями в грязь и наконец, схватившись за треснувший борт экипажа, кое-как сумел подняться. – Энн! – снова окликнул он, на этот раз громче. – Мисс Уинтер!
Ответа не было. И не было слышно ни звука, если не считать ударявшихся о землю дождевых капель.
Все еще нетвердо держась на ногах, Дэниел стал лихорадочно обыскивать местность вокруг каррикла, пытаясь обнаружить Энн. Он по-прежнему держался за экипаж, боясь отойти далеко. Что на ней надето? Что-то коричневое? Не слишком темное, прекрасно сливавшееся с цветом почвы.
Должно быть, она осталась позади. Каррикл перевернулся и скользил секунд пять после того, как ее выбросило.
Дэниел стал продвигаться к задку экипажа, ежеминутно опасаясь упасть на мокрой траве. Он терял равновесие, его бросало вперед, руки беспомощно болтались в попытке найти опору. В последний момент пальцы сомкнулись на тонком кожаном ремешке.
