– Ой, – раздраженно вскрикнула она, желая в эту минуту побить кого-то. При виде Дэниела, молча наблюдавшего за ней, она едва не завопила от ярости. На него, на Джорджа Кервеля, на чертову простыню, которая постоянно путалась в ногах!
– Может, вы уйдете наконец?! – рявкнула она. – Пока кто-нибудь не вошел!
Дэниел улыбнулся, но совершенно незнакомой улыбкой. Холодной, издевательской, увидев которую, Энн почувствовала, как разрывается ее сердце.
– И что тогда будет? Вы одеты в одну простыню. А у меня вид помятый.
– Никто не будет настаивать на женитьбе, – отрезала она. – Это я вам гарантирую. Вы вернетесь к своей веселой жизни, а меня выбросят на улицу без рекомендаций!
Дэниел с кислым видом уставился на нее:
– Полагаю, вы хотите сказать, что таков был мой план с самого начала. Опозорить вас, пока не останется иного выхода, кроме как стать моей любовницей.
– Нет, – коротко сказала она, потому что не станет лгать ему. Особенно в таком разговоре. И уже мягче добавила: – Я бы никогда так о вас не подумала.
Он замолчал, сверля ее глазами. Энн видела, как ему больно. Он не сделал предложения, не сделал по-настоящему, и все-таки она каким-то образом ухитрилась отвергнуть его. И она ненавидела мысль о том, что он страдает. Ненавидела выражение его лица, ненавидела туго сжатые кулаки, и больше всего ненавидела, что больше уже ничего не будет как прежде. Они не будут разговаривать. Не будут смеяться. Не будут целоваться.
Почему она остановила его? Она была в его объятиях, кожа к коже, и хотела его. Хотела его со страстью, на которую, как раньше считала, не была способна. Хотела вобрать его в себя, хотела любить телом, как уже любила сердцем.
Она любила его.
Господи милостивый!
– Энн?
Она не ответила.
Брови Дэниела тревожно сошлись на переносице.
– Энн, с вами все в порядке? Вы побледнели.
С ней не все в порядке. Она даже не была уверена, что с ней когда-нибудь будет все в порядке.
– Все хорошо, – ответила она.
– Энн…
Теперь он выглядел обеспокоенным. Шагнул к ней. Если коснется ее, если хотя бы протянет руку, Энн потеряет решимость.
– Нет! – практически прорычала она, морщась от отвращения при звуках собственного голоса. Ей было больно. Слово причиняло боль. Болело горло, шея, уши. Этот звук ранил и его.
Но она должна сделать это.
– Пожалуйста, не надо. Вам следует оставить меня одну. Это… это…
Она пыталась найти слово.
– Это чувство между нами, – наконец выговорила Энн. – Из него ничего не выйдет. Вы должны это понять. И если я хоть сколько-нибудь вам не безразлична, вы уйдете.
Но Дэниел не двинулся с места.
– Вы уйдете немедленно! – почти вскрикнула она, как раненое животное.
Еще несколько секунд он стоял, словно оцепенев, и, наконец, ответил тихо, но очень решительно:
– Я ухожу, но не по тем причинам, которые вы привели. Я еду в Лондон решить проблему с Рамсгейтом, а потом… а потом… мы поговорим.
Энн молча покачала головой. Второй раз ей этого просто не вынести. Слишком больно слушать, как он рассказывает истории со счастливым концом, в которых ей не будет места.
Он направился к двери и еще раз повторил:
– Мы поговорим.
Но только после того, как он ушел, Энн прошептала:
– Нет. Не поговорим.
Глава 16
Она вернулась.
Дэниел услышал это от сестры, которая услышала новость от матери, которая услышала ее прямо от его тетки.
Более эффективной цепочки связи он и представить не мог.
Он и не ожидал, что Плейнсуорты надолго останутся в Уиппл-Хилле после его отъезда. Вернее сказать, он об этом вовсе не думал, особенно потому, что прошло несколько дней, а они все еще оставались в деревне.
Но, как оказалось, было к лучшему, что они не держались подальше от города (под словом «они» он подразумевал Энн). Неделя выдалась очень хлопотной, и ощущение присутствия мисс Уинтер где-то совсем близко от его дома сильно отвлекало бы. Чего Дэниел не мог себе позволить.
Он говорил с Хью. Снова. А Хью говорил с отцом. Снова. Когда, вернувшись, он сообщил Дэниелу, что по-прежнему не считает, будто его отец стал причиной последних нападений, тот взорвался. И тогда Хью сделал то, на чем следовало настоять Дэниелу несколько недель назад. Повез его к лорду Рамсгейту. Поговорить.
Теперь Дэниел окончательно растерялся, поскольку тоже не думал, что лорд Рамсгейт пытался убить его. Может, он глупец, может, просто хотел поверить, что эта кошмарная глава его жизни наконец завершена, но в глазах Рамсгейта не было ярости. Не как при их последней встрече.
Кроме того, он своими глазами увидел воздействие угрозы Хью покончить с собой. Он не знал, гений его друг или безумец, но так или иначе, когда он повторил клятву убить себя, если что-то случится с Дэниелом, зрелище леденило кровь. Лорд Рамсгейт был потрясен, хотя не впервые слышал от сына нечто подобное. Даже Дэниелу, ставшему свидетелем этого жуткого обета, стало нехорошо.
И он поверил Хью. Выражение его глаз… ледяное, почти бесстрастное… в тот момент, когда он подтверждал свою клятву, ужасало.
Так что когда лорд Рамсгейт практически отрекся от мести Дэниелу, поклявшись, что не причинит ему зла, тот ему поверил.
Это было два дня назад, два дня, в течение которых Дэниел почти ничего не делал. Только думал. О том, кто еще хочет его смерти. О том, что имела в виду Энн, когда сказала, что не может отвечать за него. О тайнах, которые скрывала, о том, почему утверждала, что он не знает всей правды. Какого черта она хотела этим сказать?
Неужели это ее хотят убить? Вполне вероятно, кто-то понял, что она вернется домой в его каррикле. Они пробыли в гостинице достаточно долго, чтобы кто-то успел перерезать упряжь.
Он подумал о том дне, когда она вбежала в магазин Хоуби, перепуганная, с дикими глазами. Сказала, что увидела человека, которого не хотела видеть.
Кого?
И разве она не понимала, что он в силах ей помочь? Пусть Дэниел совсем недавно вернулся из изгнания, но у него высокое положение, титул и власть, достаточная для того, чтобы защитить ее и обеспечить безопасность. Да, он был в бегах три года, но при этом мерился силами с маркизом Рамсгейтом.
Дэниел – граф. Очень многие члены общества стояли выше его по статусу. Герцоги, маркизы, члены королевской семьи. Оставалось надеяться, что Энн не нажила врага среди столь благородных аристократов.
