Глядя ему вслед, Лили подумала: «А может, это у меня мозги повредились от солнца?»
– Положить еще? – спросила Лили за ужином, предлагая мужу рагу из цыпленка.
– Нет, спасибо, – пробормотал он в ответ.
Все это время Паскаль не мог отвести глаз от губ жены – они были такие нежные, такие чувственные, такие сочные… И ему ужасно хотелось их поцеловать. Вообще-то женские губы никогда не казались ему предметом, достойным исследования, но в губах Лили он вдруг обнаружил нечто такое… Ее губы всецело захватили его воображение, и он не переставал думать о них весь день и весь вечер.
– Вы уверены? – спросила она.
– Что?… – И еще – ее шея… Такая гладкая и нежная кожа… И к ней так и тянуло прикоснуться. Вначале он прикоснулся бы к ней кончиками пальцев, а затем…
– Паскаль, вы меня слышите? Паскаль, где вы?!
«С тобой в постели», – ответил он мысленно. И тут же проговорил:
– Простите, я что-то задумался. Доедайте рагу.
– Я не голодна, – сказала Лили, откинувшись на спинку стула.
– Не голодны? – переспросил Паскаль, любуясь ее румянцем. Он принялся передвигать по столу вилку – словно надеялся таким образом навести порядок в собственных мыслях и чувствах. Отчасти ему это удалось, и он снова взглянул на жену. И на сей раз ее румянец вызвал у него серьезную озабоченность. – Элизабет, вы ведь не заболели? Вы бы сказали мне, если бы почувствовали себя плохо, верно?
– Не смешите меня, – в раздражении проговорила Лили. – Даже если бы я заболела, вы все равно не смогли бы мне помочь. Вы ведь ничего не смыслите в медицине. Но вам в любом случае беспокоиться не о чем. Я просто перегрелась и устала, работая целый день на солнцепеке.
Тут Паскаль вдруг поднялся и, приблизившись к жене, приложил ладонь к ее шее, всем своим видом давая понять, что он всего лишь пытался определить, нет ли у нее жара – так обычно делали медики.
Лили вздрогнула и отпрянула от него.
– Что вы себе позволяете?! – воскликнула она, прикрыв рукой то место, где только что находилась его ладонь.
– Я пытался понять, действительно ли вы перегрелись на солнце. Потому что в этом случае у вас бы повысилась температура, – не повышая голоса, ответил Паскаль и мысленно поздравил себя с победой; ему удалось не выдать себя, – а ведь сердце билось прямо-таки оглушительно…
– И что же? У меня нет температуры, не так ли? В следующий раз прошу верить мне на слово и не давать волю рукам.
– Я нижайше прошу у вас прощения, герцогиня. Но я всего лишь заботился о вашем благополучии.
– Вот как? – усмехнулась Лили. – Вы снова взялись за старое? Но мы оба знаем, к чему это ведет, не так ли?
– Элизабет!.. – не выдержав, взревел Паскаль. Она все же сумела вывести его из себя. – Довольно, Элизабет! Сколько можно меня изводить?!
– О чем это вы? Я не в ответе за ваши грехи, и если вам не нравится, когда вам о них напоминают, то это ваши проблемы, а не мои.
– Вы самая несносная женщина из всех, созданных Богом, – заявил Паскаль. Он готов был рвать на себе волосы. И если уж начистоту, то не прочь был бы и у жены вырвать клок. – Когда до вас наконец дойдет, что у меня никогда и в мыслях не было вам досаждать?
– Неужели? Поэтому вы и заставляете меня целыми днями трудиться на солнцепеке, стирать вашу одежду и полоть ваш проклятый огород?
Паскаль тяжко вздохнул и пробормотал:
– По правде говоря, солнце идет вам на пользу, а не во вред. И со здоровьем у вас, похоже, все в полном порядке.
Лили презрительно фыркнула.
– Это вам так кажется, потому что вас никогда не бывает дома. А когда вы дома, все равно ничего не замечаете.
– Вы не женщина, вы исчадие ада, – сквозь зубы процедил Паскаль.
– А вы сами?… Думаете, вы похожи на сладостный сон? – язвительно спросила Лили. Ох, ей было бы куда проще, если бы он был низеньким толстяком с усыпанной бородавками физиономией. Ужасно трудно противостоять оппоненту, если он – настоящий красавец с огненным взором и длинными черными ресницами. – По сути, – добавила она уже не так уверенно, – только во сне я могу избавиться от вас.
– И вы говорите так после того, как только что жаловались, что меня целыми днями не бывает дома? – процедил Паскаль. – Определитесь, Элизабет.
– Знаете, а вы и впрямь негодяй, – проворчала Лили.
– Я уже неоднократно это от вас слышал, и, видит Бог, вы искушаете меня. Я ведь действительно начну вести себя как негодяй.
– Я вас искушаю?… – изумилась Лили. – Да вы самый настоящий негодяй! И всегда им были!
Паскаль сокрушенно покачал головой и уставился в землю.
– Ох, Элизабет… Что бы я ни делал и что бы ни говорил, на вас это не оказывает ни малейшего влияния.
– Еще как оказывает! Я только не пойму, с чего вы взяли, что ваши слова и поступки должны изменить мое мнение о вас в лучшую сторону. Может, вы в свое время одурачили немало женщин, но я не настолько глупа и наивна, чтобы поддаваться вашим… вашим мужским чарам.
– Что?… – Паскалю казалось, что он ослышался. – Моим мужским чарам?
– Да, именно так. Но можете держать свои чары при себе. – Почувствовав, что попала в цель, Лили ухмыльнулась и добавила: – А сейчас я иду спать.
– Уже? – Паскаль окинул ее оценивающим взглядом. – Это мои мужские чары вас так напугали?
– Глупости. Просто я ужасно устала, – пробурчала Лили.
– В таком случае… Спокойной ночи, Элизабет. Если вам что-нибудь понадобится, я буду в палисаднике.
Она молча кивнула, не встречаясь с ним взглядом, и убежала наверх.
Паскаль со вздохом пожал плечами и тоже отправился спать. Но уснуть ему не удалось – всю ночь он лежал, глядя на звезды, мерцавшие у него над головой.
Вот так он отметил свой тридцатый день рожденья.
Глава 13
Следующие две недели работы в виноградниках было столько, что он почти не виделся с Лили, что, впрочем, его вполне устраивало. Если несколько недель назад ему показалось, что Элизабет смягчилась и даже прониклась к нему расположением, то сейчас она очень напоминала свернувшегося в клубок ежа, ощетинившегося иголками.
Почти каждое его замечание встречалось резкой отповедью. И если она не грубила ему в ответ, то демонстрировала свое полное к нему безразличие. И он никак не мог подобраться к ней поближе, какую бы тактику ни использовал. Но все-таки что-то в ней изменилось… Ее поведение уже не было поведением той капризной и вздорной девочки, на которой он женился. У Паскаля было ощущение, что она боялась чего-то – но чего именно? Казалось, она привыкла к своей новой жизни, но по-прежнему никуда не отходила от их домика. Однако Паскаль не сомневался: когда вернется ее брат, она несомненно захочет с ним повидаться.
