– Помогите мне! – прохрипел Алан, одной рукой хватая Паскаля за рубашку, а другой придерживая внутренности. – Пожалуйста, помогите мне. Не дайте мне умереть.
– Все будет хорошо, – сказал Паскаль тем же тоном, каким разговаривал с лошадью. – Я помогу тебе, обещаю. Но вначале мне надо переместить тебя в такое место, где я смогу тебе помочь. Я попытаюсь сделать это так, чтобы тебе не было больно.
Он взял Алана под мышки и осторожно вытащил из-под телеги. Затем опустился на колени и мягко, но настойчиво стал разжимать парню руки, не переставая тихо с ним говорить:
– Расслабься, Алан. Я не смогу помочь тебе, пока я не увижу, что там. Ну вот, молодец. Не переживай, я все сделаю как надо.
Алан зажмурился, но послушно разжал руки. Паскаль осторожно развел их в стороны и принялся осматривать повреждения. Алан со стоном открыл глаза и обвел взглядом молчавшую толпу – словно надеялся найти утешение. Однако, как заметила Лили, никто не осмелился встретиться с ним взглядом. Мужчины избегали смотреть ему в глаза – как будто стыдились чего-то. Хотя на вспоротый живот несчастного почти все смотрели с любопытством.
Лили протолкнулась вперед, поближе к мужу. Она не понимала, что в этой ситуации он мог сделать. Разве что скрасить мальчику последние минуты жизни… Ведь с такими ужасными ранами люди не живут.
Тут Паскаль вдруг взглянул на нее и сказал:
– Слушайте внимательно, Лили… – точно таким же тоном он говорил с Фасолинкой, когда требовал от нее беспрекословного послушания. – Бегите домой так, словно за вами черти гонятся. Откройте сундук в углу рядом с дверью в амбар – ключ в переднем кармане моего заплечного мешка, что висит рядом с дверью, и принесите мне кожаный саквояж, который найдете в сундуке. И еще мне понадобятся одеяла. Торопитесь!
И Лили побежала. Так быстро она никогда в жизни не бегала. Она остановилась передохнуть лишь на мгновение, когда добежала до дома, и только тогда вдруг осознала, что произошло… удивительное! Муж назвал ее Лили! «Впрочем, сейчас не время об этом думать», – сказала она себе.
Ключ оказался там, где Паскаль говорил. Лили дрожащими руками провернула ключ в скважине и откинула крышку сундука. Вытащив кожаный саквояж и прихватив два одеяла, она пулей выскочила из дома, не обращая внимания на отчаянный лай Фасолинки, доносившийся из амбара.
Алан по-прежнему лежал на спине с разведенными в сторону руками. Лицо его было белым как простыня, а губы посинели. И он то и дело вздрагивал. Паскаль же стоял над ним на коленях, но Лили не видела, что он делал с парнем. Еще один мужчина держал Алана за плечи. Осмотревшись, Лили заметила в толпе плачущую женщину, которой раньше тут не было. Рядом с женщиной стоял мужчина и что-то тихо ей говорил – верно, пытался утешить.
Подойдя ближе к Паскалю, Лили увидела, что он промывал кишки несчастного в ведре с водой, поливая их из чашки, а затем осторожно укладывал промытые внутренности обратно в живот парня.
– Вот ваша сумка, Паскаль. – Лили опустила сумку рядом с мужем. Она никогда ничего подобного в жизни не видела. И, как ни странно, происходившее сейчас не вызывало у нее отвращения – напротив, пробудило острое любопытство и даже отчасти восхищало.
Паскаль же взглянул на нее и тихо сказал:
– Вы замечательно держитесь. Накройте грудь Алана одним одеялом, а ноги другим. Вот так, хорошо. Теперь откройте саквояж. Внутри вы увидите бутылку с голубой жидкостью. Налейте эту жидкость в ведро с водой.
Лили сделала так, как велел Паскаль, а он продолжал промывать кишки парня, а затем укладывал их в живот. Причем делал он все это с таким видом, словно не находил в таком занятии ничего странного. И казалось, что от рук его исходило нечто вроде мерцания – так бывало иногда в жаркие дни, когда чудилось, что воздух дрожит и переливается. Но свечение, исходившее от рук Паскаля, имело отчетливый розоватый оттенок.
– Лили, – сказал он, когда почти все внутренности были уложены, – в моем саквояже есть маленькая деревянная коробка. Достаньте оттуда иглу и нитку, затем вденьте нитку в иголку. У иголки странная форма, но вы справитесь.
Лили действительно справилась, хотя сделать это было не так-то просто – только сейчас она обнаружила, что у нее дрожали руки. Что ж, неудивительно. Ведь она никогда ничего подобного не видела.
– Очень хорошо, – сказал Паскаль, когда она протянула ему иголку с продетой в нее ниткой. – А теперь слушайте… Достаньте из саквояжа льняные салфетки, но на землю их не кладите. Они должны быть чистыми. Я собираюсь зашить Алану живот, и я хочу, чтобы вы вытирали кровь так, чтобы я мог видеть, что делаю. Если вы думаете, что не справитесь, скажите об этом сейчас, и я попрошу кого-нибудь другого. Так справитесь?
Он посмотрел ей в глаза, и Лили вдруг почувствовала: для того, чтобы выполнить его просьбу, требовались не только крепкие нервы. И еще ей почудилось, что муж, глядя на нее сейчас, как бы делился с ней своей силой и уверенностью.
Лили утвердительно кивнула, и он тут же сказал:
– Вот и хорошо. Тогда начинаем.
Зажав правую сторону брюшной стенки между указательным и большим пальцами, Паскаль проткнул кривой иглой кожу, одновременно следя за тем, чтобы не задеть внутренности. Затем осторожно соединил стежком правую и левую стороны, туго натягивая нить – так, чтобы стороны разрыва плотно смыкались. Завязав узел, он стал раз за разом повторять те же самые действия.
Следующие полчаса прошли для Лили словно в тумане. И она всецело сосредоточилась на действиях Паскаля, так что почти забыла о том, что заглядывала во внутренности человека. Дважды Паскаль просил ее вдеть в иглу новую нить, и она выполняла его просьбу, а потом возвращалась к своему основному занятию – вытирала кровь.
Алан же, как ни странно, был спокоен – дернулся всего один раз, чем вызвал неудовольствие Паскаля, что-то пробормотавшего себе под нос. А Лили в этот момент, решив успокоить парня, тихо проговорила:
– Тебе очень повезло, что мой муж оказался поблизости. Раз уж он взялся, то непременно поможет. Вот увидишь, когда придет осень, ты вместе со всеми будешь плясать на празднике урожая. Ты ведь умеешь танцевать?
Алан опустил ресницы.
– Вот и хорошо, – кивнула Лили. – Потому что тебе придется танцевать со мной. Правда, должна тебя предупредить: я танцую отвратительно, но тебе все равно придется со мной танцевать. Ты должен будешь отблагодарить меня за то, что я не свалилась в обморок прямо на тебя, пока мой муж упражняется в шитье.
При этих ее словах глаза Паскаля вспыхнули, а Лили продолжала:
– Думаю, надо подыскать ему какой-то более подходящий материал. Ведь учиться вышивать, используя для этого тела своих работников, – это не дело. – Лили понимала, что несла чушь, но ей было все равно – лишь бы это помогло Алану.
– Ну вот, Лили… – через несколько минут сказал Паскаль со смешинкой в голосе. – Теперь уже можете не щебетать. Не знаю, шок ли тому виной или предложение с вами потанцевать, – но Алан, слава богу, в глубоком обмороке. Мне нужна еще одна нитка.
